Графиня словно превратилась в камень. Жизнь сошла с лица ее, глаза были неподвижно устремлены в пространство. Фрэнсис взял женщину за руку. Рука была холоднее каменных плит, на которых они стояли. Фрэнсис отшатнулся и спросил тихо:
— Вы не больны?
Ни один мускул не дрогнул на лице графини.
— Вы ведь не столь суеверны, графиня, чтобы всерьез отнестись к моим россказням?
Ее губы медленно зашевелились. Казалось, женщина делала огромное усилие, чтобы ответить.
— Громче, — сказал Фрэнсис. — Я вас не слышу.
Графиня продолжала попытки вернуть самообладание. В ее холодном тусклом взоре забрезжил слабый свет. Через минуту Фрэнсис мог расслышать некоторые слова.
— Я никогда не задумывалась о втором мире, — шептала женщина, глухо и невнятно, как во сне.
Мысли графини устремились к ее последнему свиданию с Агнессой, к пророчеству, которое она сама невольно произнесла тогда. Мистер Вествик напрасно вслушивался в хриплый шепот женщины. Слова ее казались ему бессвязной абракадаброй, и опытный драматург не мог выловить в них ни крупицы смысла. Меж тем, следуя течению собственных мыслей, глядя в лицо собеседнику, но не замечая его, графиня продолжала:
— Я считала, что нас сведет вновь какое-нибудь ничтожное событие, случай. Я ошиблась. Я думала, что расскажу ей о Феррари, если она заставит меня. Неужели не только она властна надо мной? Неужели возможно вмешательство его воли? Неужели, когда она встретится с ним, увижу его и я?!
Голова женщины поникла, веки медленно опустились, из груди вырвался тяжкий стон. Фрэнсис вновь взял ее за руку.
— Пойдемте, графиня. Вы утомлены и измучены. Мы достаточно говорили сегодня. Позвольте мне проводить вас до гостиницы. Это далеко отсюда?
Графиня вздрогнула.
— Недалеко, — произнесла она слабым голосом — старая гостиница на набережной… Мысли мои путаются — я забыла название.
— Набережная Даниэля?
— Да.
Странная пара медленно двинулась по улице Пьяцетты. Когда спутники достигли берега освещенной луной лагуны, графиня остановилась.
— Я хочу просить вас кое о чем. Только мне нужно подумать.
Воцарилось продолжительное молчание.
— Вы будете ночевать сегодня в этой комнате? — наконец спросила она, как бы припомнив что- то.
Фрэнсис ответил, что сегодняшней ночью комната занята.
— Управляющий оставил ее для меня на завтра.
— Нет, — сказала графиня, — вы должны уступить ее!
— Кому?
— Мне!
Фрэнсис вздрогнул.
— Неужели после всего сказанного вы собираетесь ночевать там?
— Я должна это сделать!
— И вы не боитесь?
— Ужасно боюсь.
— Тогда зачем вам это? Вас ничто не обязывает, графиня!
— Меня ничто не обязывало ехать в Венецию, а между тем я здесь. Нет, нет, я должна взять эту комнату и оставаться в ней до тех пор…
Графиня оборвала фразу.
— Нет надобности объяснять, — сказала она. — Это вам неинтересно.
Было бесполезно что-либо говорить в этой ситуации. Фрэнсис переменил тему.
— Давайте примем решение завтра, — сказал он. — Я зайду к вам. Утро вечера мудренее.
Они подошли к гостинице. Остановившись у входа, Фрэнсис спросил, под своим ли именем графиня проживает здесь.
Женщина покачала головой.
— Я широко и скандально известна в Венеции и как графиня Нарона, и как вдова вашего брата. На этот раз я предпочла поселиться инкогнито, взяв самое простое английское имя.
Она вдруг смешалась.
— Что со мной делается? Память стала изменять мне. Я забыла название набережной, теперь не помню, как назвалась сама!..
Женщина поспешно увлекла спутника в вестибюль и, водя пальцем по списку жильцов, наконец отыскала нужное имя: «Миссис Джеймс».
— Припомните его, когда придете завтра, — сказала она, — а моя голова тяжела. Спокойной ночи.
Фрэнсис вернулся во дворец слегка ошарашенный. «То ли еще будет?» — раздумывал он.
В его отсутствие события в гостинице приняли новый оборот. Слуга пригласил мистера Вествика зайти в контору, где его ждал управляющий, напустив на лицо серьезное и озабоченное выражение, как будто собирался сообщить нечто важное.
До него, к сожалению, дошли сведения, что мистер Вествик, вкупе с остальными членами его семейства, открыл для себя таинственные источники неудобств в новой гостинице. Ему сказали по секрету о странном отвращении мистера Вествика к атмосфере в номере 13-А. Не вдаваясь в рассуждения, управляющий просит извинить его за самовольное решение не резервировать для мистера Вествика упомянутой комнаты, то есть аннулировать бывшую между ними прежде договоренность.
Фрэнсис отвечал резко, раздраженный ультимативным тоном администратора.
— Возможно, я и сам бы отказался ночевать в этой комнате, если бы моя просьба была в точности исполнена. Но теперь?.. Вы что же, хотите, чтобы я выехал из гостиницы?
Управляющий понял ошибку и постарался ее исправить.
— Конечно, нет, сэр! — вскричал он. — Персонал гостиницы употребит все силы, чтобы предоставить вам максимальные удобства для проживания. И мое самовольное решение вызвано именно такими соображениями. Репутация заведения нам дороже всего. Мы лишь хотим просить вас, сэр, сделать нам величайшее одолжение и не рассказывать никому о произошедшей с вами неприятности. Ваши французские друзья также обещали сохранить это обстоятельство в тайне.
Фрэнсис принял извинения и отказался от намерения вселиться в номер 13-А.
«Все хорошо, что хорошо кончается, — раздумывал он перед сном. — Теперь конец нелепому плану графини. И… тем лучше для графини!»
На следующее утро мистер Вествик встал поздно. Справившись у портье о парижских коллегах, он узнал, что те ранним утром убыли в Милан. Проходя через вестибюль, Фрэнсис краем глаза заметил, как швейцар помечает мелом багаж новоприбывших туристов перед отправкой его в номера. Один чемодан, пестревший множеством этикеток заграничных отелей, привлек его внимание. Пожилой слуга как раз выводил на его крышке цифру 13-А.
Фрэнсис остановился и взглянул на карточку, приклеенную сверху. Там значилось обычное английское имя: «Миссис Джеймс». Фрэнсис справился о приехавшей даме. Дама прибыла ранним утром, ответили ему, и находится сейчас в читальне. Заглянув в библиотеку, мистер Вествик застал там графиню.
Она молча сидела в темном углу помещения, опустив голову и скрестив руки.
— Да-да, — кивнула она нетерпеливо, прежде чем Фрэнсис заговорил с ней. — Я сочла за лучшее не ждать, опасаясь, что кто-либо другой захватит эту комнату, и въехала в нее.
— Вы сняли ее надолго? — только испросил изумленный владелец театра.
— Вы говорили, мисс Локвуд должна приехать через неделю. Я взяла номер на неделю.
— Какое отношение это обстоятельство имеет к мисс Локвуд?
