– Я говорю о блондине.
– Вот как.
– Наемные убийцы работают обычно командой. Один из них стреляет, а другой – просто прикрытие. Блондин и был этим прикрытием. Возможно, если бы убийца в вас не попал, начал бы стрелять он и, скорее всего, ушел бы, пока внимание толпы было приковано к человечку, разряжающему пистолет в автомобиль президента. У блондина, вероятно, была пушка с глушителем, или же он планировал в суматохе выдать себя за копа или представителя Секретной службы. Так или иначе, а я ошибся, решив, что если в прошлый раз он нажал курок, значит, и сейчас стрелять будет он. Ошибся.
– Ты сделал все, что мог. Если бы другие люди работавшие на меня, сделали все возможное, как и ты. Ладно. Они ведь не сделали, верно?
– По этому поводу от меня высказываний не ждите
– Я окончательно решил, что виноват сам. Мне было что сказать, но я не стал этого делать и просто спросил:
– Вы видели газеты?
– Они мне их не показывают, – ответил Сермэк. – Рассказали основное. Зангара? Это его фамилия?
– Да, фамилия.
– Говорят, он итальянец.
– Верно.
– Что пишут газеты?
– Что этот Зангара пытался застрелить Рузвельта.
Он слегка улыбнулся:
– Хорошо.
– Я подумал, что, может быть, и вы сочтете, что так будет лучше. Это одна из причин, по которой я держу язык за зубами.
– О чем?
– Помните того садовника, которого я подозревал? Я еще хотел, чтобы вы спросили у зятя, нанимал ли он его?
Сермэк кивнул.
– Так вот, я не проверил все тщательно до конца. Это еще одна моя ошибка. Без сомнения, ваш зять нанимал садовника, но человек, которого я видел за стрижкой изгороди около дома, выдавал себя за другого. Это был Зангара. Проверял, видно, обстановку.
Сермэк молчал.
– Я прошлой ночью побывал в тюрьме. Слышал историю Зангары. Не так уж много он и говорит, но, вероятно, будет настаивать на своем. Я понял это по его глазам.
– Считаешь – его послал Нитти?
– Да, и вы думаете так же.
Сермэк медленно и тяжело дышал.
– Меня наняли, чтобы этого не произошло, – продолжал я. – Но я не справился. Но одна из причин, по которой меня наняли воспрепятствовать покушению вашу жизнь, была избежать плохой прессы. Если станет широко известно, что вас ранила пуля, выпущенная Синдикатом, это не послужит интересам бизнеса моего клиента.
Сермэк заметил:
– Мне это тоже ни к чему.
Я пожал плечами.
– Ну что ж. Тогда я держу в глубоком секрете личность вашего садовника, а вы для всех станете героем, несмотря на то, что половина очевидцев-свидетелей показала, что Зангара стрелял прямо в вас. Между прочим, вы на самом деле такое сказали президенту?
Он посмотрел озадаченно.
– Что сказал?
– Газеты пестрят вашей фразой: «Я рад, что вместо вас оказался я».
Сермэк засмеялся.
– Полная чушь.
– Однако для вашего общественного имиджа неплохо.
Он подумал и сказал:
– Меня выбрали отмыть репутацию Чикаго, Геллер. Выбрали, чтобы я был мэром на время этой чертовой Всемирной выставки. И я им непременно буду.
– Успокойтесь, Ваша Честь.
– Потребуется нечто большее, чем одна дерьмовая пуля, чтобы свалить меня – толстокожего старого пьяницу. Возвращайся и скажи там всем в Чикаго, что я выкарабкаюсь.
– Но только это и ничего больше, – отрезал я.
– Правильно, – согласился он. Дверь открылась, и появился Баулер.
– Президент у подъезда; мистер Геллер, не возражаете...
Я, было, пошел прочь, но Сермэк предложил:
– Почему бы тебе не остаться?
– О'кей, – согласился я.
Баулер явно нашел это странным, но промолчал и вышел.
Сермэк сказал:
– Я сейчас с удовольствием съел бы кусок мяса.
– Несмотря на то, что желудок так болит?
– Ну да, и я не почувствую его вкуса. Но съесть мяса я могу много.
– Или печенку с клецками?
– Вот это идея. Думаю, это должно было бы заткнуть эту проклятую дырку.
По коридору прокатились аплодисменты: медсестры наконец-то, смогли поприветствовать того, кого они дожидались. Впрочем, обошлось без пения и танцев.
Войдя, Баулер придержал дверь, и президент Рузвельт вкатился в своем кресле-коляске с широкой улыбкой и многочисленными сопровождающими лицами, среди которых были два врача и агент Секретной службы.
Рузвельт в кремовом костюме выглядел подтянутым и загорелым, но, невзирая на патентованную улыбку, его глаза за стеклами очков были красными и беспокойными.
– Выглядите отлично, Тони! – воскликнул президент, подкатывая к кровати и протягивая руку, которую Сермэк исхитрился пожать. – Знаете, главное – как можно скорее подняться на ноги.
– Надеюсь, что скоро встану, – сказал Сермэк; его голос звучал подозрительно слабее, чем только что, когда мы разговаривали. – Надеюсь встать к моменту вашей инаугурации.
– Хорошо, но уж если не сможете к этому времени, тогда немного позже мы обязательно встретимся в Белом доме.
– Будем считать, что это свидание скоро состоится, мистер Президент...
Рузвельт мельком взглянул на меня.
– Я вас знаю, – сказал он.
– Не думаю, сэр, – заметил я.
– Это вы прошлой ночью обратились ко мне и попросили подождать Тони.
– Да, это был я.
– Я хочу пожать вашу руку.
Я подошел и пожал его руку; рукопожатие было крепким.
– Ваша сообразительность спасла Тони жизнь, – заметил он. – Как вас зовут?
Я назвал себя.
– Вы работаете в полиции Чикаго?
– Работал. Сейчас я частный сыщик. Прошлой ночью был телохранителем, – добавил я, помедлив. – Меня окружают, мистер Геллер, отличные люди. Но что можно сделать с вооруженным сумасшедшим? Боб Кларк из Секретной службы, один из лучших специалистов, был там и тоже ничего не мог предпринять, к
