для врага закона... И он явно безоружен... Да вообще, он не очень-то и похож на Диллинджера. Заркович понимающе улыбнулся и кивнул.
– Пластическая хирургия. Достаточно хорошая, придает ему чувство уверенности. Можно смело выходить на публику и смешаться с толпой обывателей. Но это ложное чувство безопасности. Анна сразу узнала его.
– Да, она говорила об этом.
– Не только она. Вчера вечером он сам назвал себя Диллинджером.
– Что?
– Позвоните ей, – сказал он, кивнув на мой телефон, – и спросите.
– Но почему он в этом сознался и именно ей?
– Он доверяет Анне, которая умеет быть по-матерински теплой и ласковой. Вы же сами знаете.
– Это верно.
– Она была приветлива с ним. С точки зрения человека, находящегося в розыске, ей можно доверять. Ведь Анна была известна тем, что сама не в ладах с законом, нередко сдавала жилье ребятам, находившимся в бегах.
– Понимаю. А сейчас Анна почему-то хочет продать Диллинджера.
– Что значит продать? Он не ее жилец, у него есть собственная крыша над головой, разве не так? На Пайн-Гроув-авеню?
Я кивнул.
– Разве Анна виновата в том, что парень так доверился ей?
– Заркович, а что, собственно, вы хотите от меня? Он вынул мундштук изо рта.
– Мне хотелось бы, чтобы вы снова поговорили либо с Пурвином, либо с Коули. Хорошо бы устроить им встречу с Анной.
– А почему Анна не может сама обратиться к ним?
– С ее уголовным послужным списком она нуждается в посредничестве.
– А почему бы вам не взяться за это?
Он сделал широкий, великодушный жест рукой.
– Я могу это сделать. Но собираюсь объединить наши усилия. Вы сообщите то, что наблюдали, а я бы сказал, что миссис Сейдж, мой старый друг из Восточного Чикаго, вошла со мной в контакт относительно Диллинджера и свела нас вместе.
– И все же зачем вам я?
Он пожал плечами.
– Просто хочу быть справедливым. Не вижу смысла в конкуренции. Денег хватит на всех, причастных к делу, Геллер. По крайней мере, двадцать грандов, поделенных на четыре части.
– Четыре?
– Кроме меня, вас и Анны есть еще мой непосредственный начальник капитан О'Нейли. Он сегодня тоже в деле.
– Он тоже участвует в сборе денег с мадам?
– Геллер, мы уже занимались делом Диллинджера. У нас имеется донесение, что этот человек был в Чикаго на Норд-Сайд.
– От Анны?
– Нет. От одного игрока, которого я знаю, хорвата. Но никому не говорите об этом. Вскоре после того, как вы ушли от Анны, я, разговаривая с ней, вдруг понял, что этот парень у нас в руках. Вы знаете, у нас есть свой денежный интерес в поимке мистера Диллинджера в Индиане.
– Вы имеете в виду некую сумму помимо наградных в двадцать тысяч долларов?
– Разумеется. Диллинджер – это стыд Индианы, родной сын, пошедший по неправедному пути.
– Лич в этом участвует?
Капитан Мэтт Лич был полицейским штата Индиана, который посвятил в последние годы всю свою карьеру выслеживанию Диллинджера. В поисках известности он далеко переплюнул Пурвина и Несса. Правда, его не любили многие полицейские. Однако знали как неутомимого, даже одержимого преследователя Диллинджера.
– Нет, – коротко ответил Заркович. – Он не причастен. Это дело Восточного Чикаго.
– Только что вы сказали, что Диллинджер – это дело Индианы.
– В особенности Восточного Чикаго.
– Почему?
– Он убил там полицейского.
– А! Значит, они ищут его за это убийство.
– Да. Он убил копа, когда выскакивал из дверей Первого национального банка, стреляя из автомата. И этому есть множество свидетелей.
– И, конечно, вы знали того копа, которого убил Диллинджер.
– Да. Прекрасный парень, он оставил вдову с детьми.
– Итак, вы хотите заполучить Диллинджера.
– Да.
– Вы хотите участвовать в его ликвидации.
– Пожалуй.
– Именно в ликвидации, но не в поимке?
– Геллер, вы действительно думаете, что Диллинджера можно взять живым?
– А почему нет? Раньше его задерживали много раз.
– Но он знает, что на этот раз не сможет бежать, что не может быть никакого повторения несчастья в Кроун-Пойнт, не может быть деревянных револьверов, покрашенных гуталином.
– Не знаю, может быть, вы и правы. Но в любом случае, не думаю, что все это меня интересует.
– Как знаете. Вы не собираетесь поговорить с Коули в таком случае? Или снова с Пурвином?
– Нет. Но если вы хотите отомстить за того копа из Восточного Чикаго, тогда вам нужен Пурвин. Он сначала стреляет, а потом уже думает.
Заркович встал и, надев свою шляпу, сухо улыбнулся, не выпуская мундштук с сигаретой изо рта.
– Раньше я уже имел дело с Пурвином. Он слишком молод для такой работы.
– Его люди еще моложе.
– Знаю. Этот парень проваливал любое задание, на которое его когда-либо посылали... Ему никогда не следовало их поручать. А в общем-то это неплохо...
– Это неплохо для полиции Восточного Чикаго. На этот раз она сможет оказаться рядом, чтобы выручить его?
– Вот именно, – улыбнулся Заркович. Я встал из-за стола.
– Из чистого любопытства, сержант. Что вы собираетесь делать?
– Постараюсь провернуть одно дельце в пользу Дины Сейдж.
– Какого рода дельце?
– У Анны есть проблемы с иммиграционными властями. Она думает, что, может, люди из администрации снимут эти проблемы, если она поможет с Диллинджером.
– Возможно. Я вижу, вы не хотите обращаться к чикагским полицейским.
– Нет, черт побери! А вы?
– Стеги хороший мужик.
– Забавно это слышать от вас.
– Из-за того, что он не любит меня, не следует думать, что я его не уважаю. Он честный и прямой. Вам с ним иметь дело гораздо лучше, чем с Пурвином.
– Спасибо за совет, Геллер. Значит, вы вне игры?
– Именно так.
– Знаете, не вижу в вашем решении смысла.
– Я так не думаю.
Он пожал плечами и вышел. Предложение Барни вместе выпить пива Заркович проигнорировал.
Я же спустился в бар и присоединился к Барни, который спросил, в чем причина моего столь грубого
