– Пошли, – ответил я ей.
Позже она коснулась моего плеча и сказала:
– Я не знаю, захочу ли я тебя видеть, когда ты вернешься.
– О?
– Может, мне лучше отказаться от тебя именно сейчас... чтобы, если что-то случится... легче было бы пережить.
– Как скажешь, Салли.
Она сделала вид, что обиделась.
– Ты назвал меня Салли.
– Да. Я назову тебя Элен, когда разрешишь мне вернуться к тебе после окончания этого дела.
Элен рыдала в моих объятиях. Утром, когда я ее покидал, она опять разозлилась и не стала разговаривать со мной.
– Под этим камнем... Лежит Элмер Соррейя... Его защекотала до смерти... Кисточка для бритья! Ха-ха-ха! Крем «Бурма шейв»!
– Бивер-Фоллс, – заметил я.
– Что? – спросила Кейт Баркер.
– Впереди Бивер-Фоллс.
По хайвею 151 мы подъезжали к маленькому городку. Потом выехали на тенистую улицу, вдоль которой стояли двухэтажные обшитые досками домики.
У домиков были уютные крылечки с колоннами. Во дворах висели качели. Домики могли похвастаться широкими окнами и остроконечными крышами. Перед ними расстилались большие красивые лужайки. Все выглядело достаточно ухоженным. Мы въехали в главную часть городка. Там вместо деревьев стояли фонарные столбы для освещения улиц. По обеим сторонам улицы располагались двухэтажные кирпичные здания, в них находились магазинчики скобяных изделий, обувная лавка, цветочный магазин, кафе и маленький кинотеатр.
Мамочка повернулась в сторону, пытаясь разобрать, какой фильм шел в кинотеатре.
– Что там идет? Что?
Я посмотрел, и, когда увидел название фильма, мне стало неприятно.
– "Мелодрама на Манхэттене".
– Ну, – разочарованно протянула Мамочка. – Я его уже смотрела. Мне нравится Кларк Гейбл, но только не в конце фильма, когда он умирает.
Спустя четыре мили за Бивер-Фоллс появилась ферма. На почтовом ящике было написано «Джиллис». Я снизил скорость и повернул на дорожку из гравия.
Из-под колес автомобиля в разные стороны разбегались куры. Справа стоял большой двухэтажный фермерский дом. На крыльце с подпорками висели детские качели, широкие окна были закрыты занавесками. Дом венчала остроконечная крыша. Он походил на остальные дома в Бивер-Фоллс, только был свежевыкрашен. Слева и позади его располагались еще какие-то строения: некрашеный сарайчик для инструментов, насос, силосная башня и коровник.
На лужайке не было видно других машин. Я вышел из «Аубурна», обошел его и открыл дверь для Мамочки – Кейт Баркер. Лужайка, на которой росло несколько елей и сосен, и дом были обнесены проволочным забором. Дверь на крыльцо открылась, и маленький мужчина в мятой белой рубашке и таких же мятых коричневых брюках быстро сбежал по ступенькам крыльца. Мамочка двинулась ему навстречу.
– Артур, Артур, – приговаривала Мамочка, прижимая его к себе.
Довольно плотный мужчина, казалось, затерялся в ее объятиях. Она ласково похлопывала его по спине.
Он радостно повторял:
– Мамочка, Боже, мамочка, как я рад тебя видеть...
Я доставал ее багаж из машины, когда появился другой маленький человек в белой рубашке и галстуке-бабочке. Он быстро спустился по ступенькам и побежал к матери. Куры на лужайке снова разлетелись в разные стороны. В руке человек держал автомат Томпсона, который, увидев меня, он направил в мой живот. Мне сразу захотелось присоединиться к курам.
– Какого черта, кто ты такой? – нарочито грубым голосом спросил он.
– Я – Джимми Лоуренс, – ответил я.
– Да-а-а?
– А ты кто такой?
– Не знаешь?
Он презрительно захохотал, будто я был самым тупым дерьмом, и показал на себя пальцем.
– Я – Большой Джордж!
– Большой Джордж?
– Нельсон! – заявил он.
Тот самый «Детское личико» Нельсон.
29
Мамочка выпустила из объятий своего мальчика Артура, чтобы крикнуть Нельсону:
– Он из Чикаго.
Нельсон презрительно усмехнулся. На его верхней губе пробивались усики, но это было не обещание растительности, а скорее отдаленная ее угроза.
– Я тоже оттуда. Ну и что?
– Я здесь с поручением от Фрэнка Нитти! – сказал я.
Усмешка исчезла, и он заморгал.
– Мне что, следует испугаться?
– Нет.
Мамочка и Артур пошли к дому, держась за руки. Проходя мимо, она сказала:
– С ним все в порядке, я проверяла. Не отводя от меня своих светло-голубых глаз, Нельсон спросил:
– Ты разговаривала с Нитти?
– Нет, я звонила Слиму.
– Слиму Грею?
– Да, и он сказал, что с ним все нормально. Он три раза ткнул мне в грудь стволом своего «Томпсона».
– Мне наплевать, что с ним все в порядке. Я просто хочу знать, что он действительно этот Джимми, как его там.
– Лоуренс, – подсказал я, отводя рукой ствол в сторону, не давая ему ткнуть меня в четвертый раз. У Нельсона разгорелись глаза.
– Не смей трогать мое оружие!
– А ты не тыкай его в меня!
– Да я тебя...
– Я не собираюсь ссориться с тобой, Нельсон, но и не позволю издеваться и запугивать меня. Тебе это ясно?
Опустив руку с автоматом, он сказал:
– Я тоже не стану с тобой ссориться, Лоуренс, если ты от Нитти. Но если ты чертов агент ФБР, то считай себя мертвецом!
Артур подошел к Нельсону. Они были почти одного роста, но у Артура-Дока Баркера были запавшие карие глаза, глубокие залысины надо лбом. Я инстинктивно почувствовал, что он более опасен, чем Нельсон.
– Следи за своим языком в присутствии моей мамочки, – заметил Док Баркер голосом, от которого по коже пробежали мурашки.
Нельсон раздраженно стряхнул его руку и ответил:
– Да, да, хорошо. Я добавил:
