девчонке подвалит. Совсем ведь нерастраченный, столько лет копил свое добро.
Начали слетаться первые ласточки. Первые — это те, которые не уверены, что им достанутся хорошие места. Это напоминает мне театр: сначала собирается публика и ждет, пока выйдут актеры. Рукопожатия, объятия, поцелуи, приветствия, мини-юбки, макси, кафтаны, блейзеры, цветы, колокольчики — чего только люди не придумают. Замечательные люди. Сплошь знаменитости и таланты, и все — мои друзья.
По субботам у нас обычно появляются и особые клиенты. Мы их называем «орвнедами»— от «один- раз-в-неделю». Одеваются на убой, бузят, комплексами не обременены. Большинство посетителей относятся к ним с явным неодобрением. Зато денег у них — куры не клюют, и чаевые льются рекой, так что приходится с ними мириться.
Вот как раз возникла кучка орвнедов. Хайми Берн Блэтт, крупный фабрикант, его жена Этель Берн Блэтт, вся в драгоценностях, а с ними швейный король Джек Дэвидсонли с еще более разряженной и увешанной драгоценностями женой Бесси. С ума сойти! Всякий раз, как жены в отъезде, что случается отнюдь нередко, Хайми и Джек заявляются к нам с парой юных профурсеток — гордые, как индюки.
А Этель и Бесси, насколько мне известно, тем временем развлекаются в обществе смуглолицых испанцев на Мальорке!
Сегодня, правда, они вчетвером, как одна дружная семья. Так уж повелось, что выходят в свет они либо вместе, либо по двое: два мужа, две жены. Трахаются, что ли, тоже вместе? Мы это частенько обсуждаем.
Видели бы вы, как они на меня набросились, когда я подошел поздороваться! Словно я их самый близкий, закадычный друг. А ведь в бытность мою официантом они в мою сторону даже глаза не скосили!
— Тони, лапочка, кто у нас будет сегодня? — спросила Этель. Этель — блондинка, а Бесси — брюнетка. Они свято уверовали в то, что в паре производят неотразимое впечатление. Кто устоит перед таким разнообразием?
Я чмокнул ее в щечку, как заведено.
— Сами увидите, потерпите.
У меня отработаны четыре типа приветствий. Для самых крупных звезд, с которыми я лично незнаком, — твердое рукопожатие или обольстительный взгляд. Для просто крупных и знакомых звезд — чмок-чмок. Для старлеток и свингеров (что девочек, что парней) — объятия либо похлопывание по спине и поцелуй. Для всех остальных — легкий поцелуй в щечку.
Веселье уже в самом разгаре. Сегодня, похоже, тусовка удастся на славу. В субботнюю ночь — поставь мы еще хоть сотню столов — свободных мест все равно не будет. Кто бы мог подумать, что люди станут так убиваться ради того, чтобы попасть в душный, прокуренный зал с одуряюще громкой музыкой. А они убиваются и даже готовы друг другу глотки перегрызть.
Приволокся Франклин — без спутницы и с унылой мордой. Уселся и начал пожирать глазами Гнусика.
Хэл привел американку-вдовушку, которой показывал достопримечательности Лондона. Хэл в своем деле мастак, каких не сыщешь. Прикид всегда убийственный, из самых дорогих магазинов, туфли только ручной работы, рубашки от Тернбулла и Эссера, и весь в золоте — от запонок до зубных коронок.
А между тем сейчас он в полной заднице — нищ как церковная крыса. Последние полсотни фунтов отослал на днях братику в Нью-Джерси.
Обретается Хэл всегда в самых изысканных гостиницах, постоянно залезает в долги, но в решающий миг его вечно выручает какая-нибудь старая перечница. Но та, что сейчас с ним, — настоящая ведьма. Крашеные волосы с голубоватым отливом, дряблая кожа. Бр-рр! Нет, что ни говорите, работка у Хэла изнуряющая, врагу не пожелаешь.
Франко потрепал меня по плечу. «Хобо» заполнился практически до отказа, оставалось только несколько столиков для непредвиденных гостей. Кто-то, видите ли, просит меня выйти в вестибюль. Черт побери, ведь Франко прекрасно знает, что по субботам я никогда не выхожу из зала. Неловко отказывать людям. Франко пробормотал что-то насчет друзей Бенджамина Халеда. Да плевать я на них хотел! Нет мест, что я могу сделать? По субботам всегда так. Хотя, может быть, мне и стоит лично сообщить им это — прежде люди никогда не просили передать, что они друзья Бенджамина Халеда. Обычно заявляли эдак запросто: «Фонтэн настаивала, чтобы мы заскочили», а потом бывали шокированы, когда им приносили счет.
Я вышел в вестибюль.
Сначала я увидел двух парней со светловолосой девушкой и только потом заметил другую, которая разговаривала с Тиной.
— Мне очень жаль, — начал я, — но свободных столиков не осталось. Сами понимаете…
Вторая девчонка повернулась ко мне.
Александра! У меня внутри все так и оборвалось. Александра взглянула на меня огромными карими глазищами и робко улыбнулась.
Потрясающая у нее улыбка — полжизни!
— Здравствуйте. Вы меня помните? Еще бы не помнить!
— Конечно.
Как мне ее назвать? Александра? Мисс Халед? Как?
Она избавила меня от сомнений, сказав:
— Может быть, вам все-таки удастся втиснуть нас куда-нибудь? Папа сказал, что это возможно.
Как будто я бы не нашел для нее места и без упоминания папы. Она показалась мне сегодня даже более хорошенькой, чем накануне. Каштановые волосы рассыпались по плечам, удерживаемые на лбу зеленой ленлтой. Она была в зеленом свитере и зеленых же твидовых брючках; Ничего шикарного, но выглядела Александра просто потрясающе.
— Куда-нибудь мы вас посадим, — проблеял я. — Сколько вас? Четверо?
Она кивнула, довольная, и взяла под руку одного из парней. Мне сразу захотелось набить ему морду.
И вдруг меня осенило: посажу-ка я их на верхотуру! За свой стол! И как я сразу не додумался?
Я проводил их к нашему столу и велел Сэмми и всем остальным потесниться. Видик у моей компании был, признаться, ошарашенный. За столом и без того было тесно. Но мне все же удалось рассадить всех. Потом я спросил, что они хотят заказать, и поразился, когда Александра заявила, что будет пить вино, как и все остальные. Мне почему-то казалось, что спиртного она в рот не берет. Они начали болтать, а я вился вокруг, не обращая внимания на Сэмми, который строил гримасы и ужимки, пытаясь привлечь мое внимание и выяснить, какого, собственно, черта?..
Я и сам не мог поверить в случившееся, но, похоже, втюрился я по самые уши. На сей раз ей от меня не уйти.
А что за мурло рядом с ней? Я принялся изучать его.
Одет небрежно, волосы длинноваты, лицо не по-мужски нежное, мальчишеское. Даже слишком красивое. Одной рукой он обнимал Александру за спину, выстукивая пальцами по ее плечу ритм в аккомпанемент музыке. Да, этот не похож на козла Питера Линкольна Смита. Здесь дело покруче. Похоже, любовник. Ничего, скоро мы это выясним.
Гнусик вдруг выкрикнула через весь стол, глядя на меня:
— Может, потанцуем, дорогой? Я метнул на нее уничтожающий взгляд. Тупая корова! Кто ее за язык тянет? Нет, пора с ней кончать раз и навсегда.
— Франклин, потанцуй с Джанин, — приветливо попросил я. А про себя добавил: «Черт побери, да трахни же ее наконец, телок несчастный! Может, тогда хоть от меня отвяжется».
Они отчалили танцевать. Я сел на освободившееся место. Протянул руку дружку Александры, вынуждая его снять свою с ее плеча.
— Тони Блейк. Рад вас видеть.
— Ах, извините, — засуетилась Александра. — Это Майкл Ньюком. А это — Мадлен, сестра Майкла, и Джонатан Роберте.
Мы обменялись рукопожатиями.
— Очень здорово, что вам удалось найти для нас местечко, — затараторила Мадлен. — Мы сперва даже
