воспринимать всерьез.
А потом в мою жизнь вернулась Эстелл Карей, и все прочее вылетело у меня из головы.
Недобитая уткаЧикаго, Иллинойс
2 февраля – 20 марта 1943 года
1
Незадолго до полудня я взял такси на Юнион-стейшн. Со мной сели еще два матроса. Я устроился на заднем сиденье, держась за ручку и поглядывая на заснеженные, грязные улицы. Ну хорошо, я вернулся в Чикаго. Прошло меньше года, но мир переменился. Почти во всех окнах висели флаги вооруженных сил – на каждый за одного сына на воинской службе вешали по звезде; почти на всех флагах было по две звезды. Фургоны, запряженные лошадьми, путались между автомобилями, а таксисты, которые из-за них не могли проехать по дорогам, краснели, синели и бледнели от раздражения. На автомобилях, подобно продовольственным, были приклеены карточки потребления горючего. В основном, это были карточки "Б", или как на моем такси – "С". Мне казалось, на улицах полно привлекательных молодых женщин, и знаменитый чикагский ветер треплет подолы их юбок, выглядывающих из-под зимних пальто, открывая взорам хорошенькие ножки. Были и мужчины. Но если за каждого мужчину моложе сорока давать по монетке, то у вас бы не набралось денег даже на поездку в автобусе. Конечно, если не считать ребят в военной форме.
Что касается меня, то я был не в форме, не то что молодые ребята, с которыми мы вместе ехали в такси. К тому же я уже не был молод. Я был седым постаревшим человеком, в сером шерстяном пальто, которое я раздобыл вчера. Под пальто на мне был надет костюм, который я в прошлом году носил в Сан- Диего. Он стал мне немного велик, как будто принадлежал кому-то еще. Может, тому, кем я был раньше. Мне ужасно хотелось выкурить сигарету, но по какой-то причине я этого не делал.
Таксист подвез меня к «Дилл Пикль», где меня приветствовал грохот железной дороги. Я отчасти почувствовал себя дома. В окне детективного агентства «А-1» виднелся флаг с одной звездой. Интересно, это для меня или для Фрэнки Фортунато, который все еще был в армии? Наверное, для Фрэнки.
За спиной у меня висел рюкзак. Я обошел какого-то алкаша и стал подниматься по знакомой узенькой лестнице. Я миновал несколько людей, пожилых мужчин, молодых женщин, которые пришли на ленч. Я никого не узнал. Поднявшись на четвертый этаж, я чувствовал себя своим собственным привидением. Пройдя по знакомому коридору с деревом и матовым стеклом я остановился возле двери, на которой все еще виднелась надпись:
НАТАН ГЕЛЛЕР, ПРЕЗИДЕНТ.
Я потрогал буквы: они не пачкались.
Я повернул ручку.
Глэдис сидела за столом, на котором в изящной вазе стояла роза. Она замечательно выглядела. Ее каштановые волосы стали чуть длиннее. На ней была белая блузка – более женственная и будоражащая воображение, чем прежде. Глэдис слегка поправилась, но это шло ей – и она казалась доступнее. Глэдис широко улыбнулась мне.
– Здравствуйте, мистер Геллер! – произнесла она.
Она подошла ко мне и обняла меня. Я тоже обнял ее. Было приятно, но я почувствовал смущение.
На стене, над диваном со Всемирной выставки, было прикреплено знамя, сделанное из простыни, на котором грубыми и неуклюжими буквами было написано: «Добро пожаловать домой, босс!» Именно на этом диване Фрэнки несколько лет назад развлекался с Глэдис, когда я застал их.
– Не стоило устраивать шума, – сказал я.
– А никакого особенного шума и нет, – ответила Глэдис, пожимая плечами.
– Что, даже не будет торжественной встречи? Глэдис прищурила глаза: она не поняла. У нее явно не появилось чувство юмора.
– Только это, – сказала она, указывая на знамя, которое судя по всему, смастерила своими руками. – Да еще мы заморозили шампанское. – Так это и есть шум, – заявил я. – Ведите меня к шампанскому. – А оно уже здесь, – произнес кто-то.
Я обернулся и увидел Сапперстейна. Он выглядел изможденным. На рукаве его коричневого костюма была пришита черная ленточка. Лу стоял в дверях моего кабинета и наливал мне в огромную чашку шампанского из большой бутылки.
Я подошел, взял шампанское левой рукой, а правой пожал руку Лу. Потом я выпил шампанского и спросил:
– Как идут дела?
Он похудел, на его лице появилось больше морщин. Лу перешел с тонкой проволочной оправы на черепаховую; теперь он носил очки с бифокальными стеклами. Около ушей его волосы были тронуты сединой. Но его череп не потерял своего блеска.
– Дела идут неплохо, – произнес он. – Давайте позавтракаем в «Биньоне», и я вам все расскажу.
– Отлично. А... это?
Он осторожно поднял руку, на которой был прикреплен знак траура.
– Мой младший брат, – объяснил он. – Военный летчик. Ужасно все. Он погиб в Штатах во время учений.
– Мне очень жаль, Лу.
– Мне тоже. Черт возьми. – Он взглянул на Глэдис. – Может, присоединитесь к нам? Устроим празднование.
Глэдис уже стояла за своим столом.
– Нет. Кто-то должен стоять на страже нашей крепости.
Глэдис явно слегка распустилась за годы службы, но все равно бизнес для нее всегда был на первом месте.
– Где мне положить это? – спросил я, указывая на свой рюкзак, который лежал на диване.
– Почему бы не забросить его в соседнюю комнату? – промолвил Лу.
– На какое-то время можно, – заговорил я. – Но мне нужно найти место, где бы я мог остановиться.
Я, конечно, должен был все организовать, еще находясь в Сент-Езе, но мне было трудновато предусмотреть все.
Глэдис произнесла:
– Они звонили нам, мистер Геллер.
– Ради Бога, называйте меня Натом.
– Нат, – сказала она с усилием. – Один из ваших врачей звонил сюда несколько недель назад, и с тех пор мы подыскивали вам комнату. Но, боюсь, с отелем «Моррисон» ничего не выйдет.
– Не хватает жилья, – добавил Лу, обреченно пожимая плечами.
– Поэтому мы взяли на себя смелость переделать офис в соседней комнате, – объяснила Глэдис.
– Не было ни вас, ни Фрэнки, – произнес Лу, – и без вас мы и не пользовались этим помещением. А я работал в вашем кабинете... – он кивнул в сторону моего личного кабинета. По его лицу было видно, что он чувствовал себя неловко.
– Так и должно было быть, – успокоил я его.
– В соседней комнате мы убрали перегородки. – продолжал Лу, – и поставили туда ваш стол и некоторые личные вещи, которые вы хранили в своем кабинете. Мы даже привезли кое-какую мебель из вашей комнаты в «Моррисоне». А еще, помните, у вас была раскладушка, которую вы много лет хранили в подвале?
Я уселся на диван, положив руку на свой рюкзак.
– Не говорите мне этого.
– Мы подняли ее наверх. Она там. Вы можете занять всю комнату и жить в ней, временно, конечно, пока не найдете жилья.
– Полный круг, – произнес я.
– Что? – переспросила Глэдис.
– Ничего, – ответил я. Лу объяснил ей:
– Он жил в своем офисе, перед тем как обустроить эту контору.
– А-а, – протянула Глэдис, явно не понимая, о чем речь. Ирония была ей не по силам. Я встал.
