– Как я понимаю, вы приятель Рубински?
– Да. Деловые партнеры.
– Вы говорите это так, как будто это две разные вещи. Там, где деловое партнерство, там и приятельские отношения. Во всяком случае, так должно быть.
Я лишь пожал плечами в ответ на его доморощенную философию. Он захлопнул багажник и, подойдя к передней двери, распахнул ее. С той же вымученной улыбкой на лице он жестом предложил мне занять место. Я устроился на сиденье, он сел за руль.
– Бывали когда-нибудь в Вегасе? – спросил он, зажигая длинную толстую сигару, которая была слишком большой для его миниатюрного рта.
– Нет, – сказал я.
– Не хотите сигару? Гаванская. Два доллара.
– Нет, спасибо.
Он включил зажигание, и автомобиль, набирая скорость, двинулся по Фремонт-стрит. Среди туристов, прогуливающихся на тротуарах и по-пижонски разодетых в ковбойские рубахи и брюки, изредка попадались и местные жители – ковбои с обветренными лицами и натруженными руками, индейская женщина с ребенком за спиной, пожилой рабочий с золотых приисков.
За кварталом клубов и казино начинался деловой район с магазинами сувениров, отделанными в стиле вестерн, и такого же типа ресторанами, чередующимися с современными офисами и дешевыми магазинами.
– Что вы думаете о нашем маленьком городке? – спросил Седвэй, выпуская облако дыма.
– Это не Чикаго, – сказал я.
За деловой частью города располагался жилой район – далеко не фешенебельный – некоторые из зданий были невзрачного вида. Здесь были дома, построенные из серого шлакобетона, попадались и жилые автоприцепы. На их фоне выделялись небольшие церквушки и мотели, то и дело встречавшиеся на нашем пути.
– Да, – сказал Седвэй, держа сигару между пальцами, как Черчилль, – наш Вегас – отличное место. Не так ли?
Я кивнул и посмотрел назад в окно, на стремительно удалявшиеся городские строения; выехав за пределы города, Седвэй резко увеличил скорость.
– Бен не сказал, для чего он вызвал вас сюда? – спросил он, широко улыбаясь. «Он чересчур много улыбается. С чего бы это?» – подумал я.
– Я собираюсь подучить кое-чему его людей из службы безопасности, в частности тому, как ловить воров-карманников.
Он чуть приподнял бровь:
– Мы, как вы знаете, открываемся на следующий день после Рождества.
– Я знаю. У меня будет достаточно времени.
– Как близко вы знакомы с Беном?
– Я встречался с ним лишь однажды. Он производит приятное впечатление.
– О да, – поспешно сказал Седвэй. – Мы с ним старые приятели. Я знаю его еще с тех времен, когда он был мальчишкой с Лауер Ист-Сайда.
Фред Рубински немного рассказал мне о Маленьком Моу Седвэе. Седвэй и Сигел действительно знали друг друга давно, но Седвэй упустил кое-какие детали.
– Маленький Моу только недавно вновь завоевал расположение своего босса, – сказал мне Фред. – Почти в течение трех лет Моу выполнял работу, находясь вдали от своего шефа. Сигел сказал Седвэю, чтобы тот держался от него подальше, если хочет остаться цел.
Мало-помалу Седвэй, который никогда не отличался особыми успехами (одним из последних его «достижений» были провалившиеся букмекерские операции в Сан-Диего и Лос-Анджелесе), с помощью своего друга детства Сигела стал большим человеком в маленьком Вегасе. Будучи представителям Сигела в «Транс-Америкэн», Седвэй сумел стать совладельцем ряда казино на Фремонт-стрит. Он купил себе шикарный дом, престижный автомобиль. Он стал приятелем отцов города, делая пожертвования городским благотворительным организациям и местной церкви. И когда группа уважаемых представителей города предложила ему выдвинуть свою кандидатуру на выборах в городской совет, он согласился.
Когда Сигел узнал об этом, то в ярости набросился на Маленького Моу.
– Мы никогда не выдвигаем свои кандидатуры на какие-либо выборные посты в органах власти, дурья твоя башка! – ревел он, колошматя своего маленького протеже. – Мы покупаем себе политиков, безмозглый болван!
Моу предпринял все, чтобы снять свою кандидатуру, однако его имя уже было внесено в избирательные бюллетени. Седвэй стал предметом насмешек в криминальной среде, персонажем многочисленных анекдотов о том, как он выступал в роли первого и единственного политика, раздающего взятки только для того, чтобы его не избрали.
Все это произошло приблизительно года три назад, и сейчас Бен Сигел вновь призвал под свои знамена Моу Седвэя, которому он, видимо, продолжал доверять.
– Я хотел бы предупредить вас, – сказал Моу, – что Бен в эти дни находится чуть ли не на грани срыва. Босс в постоянном стрессе.
– Почему?
– Вы слышали, сколько денег ему пришлось вложить в это предприятие?
– Что-то около миллиона?
– Он потратил больше миллиона. Скажу вам, что «Фламинго» будет фантастическим местом.
– Так чем же объясняется его стрессовое состояние?
– Тем, что туристский комплекс вряд ли откроется вовремя. Я не думаю, что отель будет готов к сроку.
– Какая необходимость в подобной спешке? Седвэй пожал плечами:
– Бен не любит ждать. Он любит принимать решения сам, без чьей-либо подсказки. Таковы дела.
Между тем мы подъехали к отелю – нет, не «Фламинго». Это был отель «Ласт Фронтиер». Об этом свидетельствовала надпись на крыше здания, составленная из больших перекрещивающихся букв, обрамленных неоном. Сам отель являл собою невысокое кирпичное здание посреди просторной зеленой лужайки. «Фронтиер» и соседний с ним «Эль Ранчо Вегас» были единственными отелями со своими казино, построенными на так называемой Полосе, протянувшейся вдоль шоссе №91, ведущего на юго-запад, в Солт-Лейк-Сити и Лос-Анджелес.
Седвэй припарковал автомобиль рядом с отелем, недалеко от открытого плавательного бассейна, где загорали и плескались в воде отдыхающие. Он достал из багажника мой чемодан, и мы направились в центральное невысокое здание, крыша которого была покрыта пальмовыми листьями, а стены выложены из саманного кирпича и выкрашены белилами. Здание поддерживали толстые деревянные брусья. Его фасад украшали колеса конных повозок времен освоения Дикого Запада, воловьи рога и другие атрибуты ковбойского быта. Все это напоминало мне кадры какого-нибудь вестерна. Я почувствовал себя здесь не в своей тарелке – в своем сером костюме, с бледно-серой кожей.
– У вас приличная машина, Моу, – сказал я, когда мы направлялись ко входу в отель. – Это ваша или один из автомобилей Бена?
– Это моя, – сказал Седвэй с чувством сдержанной гордости. – Бизнес, связанный с лошадиными бегами, как вы сами знаете, приносит неплохие деньги.
– Да, я знаю, – сказал я, подавляя желание заметить, что в один из жарких июньских дней за рулем почти такого же «Линкольна Континенталя» был расстрелян Джим Рэйген.
– Бен снабдит вас автомобилем, пока вы будете здесь. Он примет вас по высшему разряду.
Я последовал за Седвэем в холл. Интерьер был выполнен в том же стиле вестерна. Мебель, в которой дерево сочеталось с кожей, камины, сложенные из песчаника, стилизованные под старину керосиновые фонари-светильники. На стенах, обшитых грубыми досками, были развешены головы буйволов, индейские головные уборы, а также гравюры, изображавшие сцены из жизни покорителей дикого Запада. Выжженные на стенах каленым железом стрелки-указатели показывали, где располагаются казино, столовая, концертный зал, кафетерий. В холле был только дежурный по гостинице в клетчатой рубашке с узким
