ухаживать за ним. Однако, по его словам, через неделю ребенок упал со своей кроватки и разбил себе череп. Тогда он отвез его обратно и похоронил в лесу в нескольких милях от его дома.
– Это и есть его признание?
– Ну, разумеется, я опустил некоторые подробности.
– Это бред собачий, Эллис!
– Следите за дорогой, сынок.
– Да ну вас с вашей дорогой! Уэндел сделал все, чтобы подтвердить смехотворное предположение штата о волке-одиночке, в которое сам штат никогда не верил. А как насчет вашего предположения, что ребенок, найденный в лесу, не был сыном Линдберга?
– Знаю, – признался Паркер. – Я знаю. Поэтому мы сейчас и стараемся добиться от него лучшего признания.
– О Господи, Эллис, вы перехитрили самого себя! Давайте примем на минуту в качестве довода, что Уэндел на самом деле виновен. Допустим, он на самом деле разработал это похищение и затем либо сумел убедить Капоне в достоинствах своего плана, либо Капоне сам побудил его к этому. Но в таком случае Уэндел будет думать, что ваши помощники – это гангстеры, ищущие козла отпущения, который сделал бы ложное признание! Козла отпущения, готового согласиться на эту аферу ради спасения собственной шкуры.
Паркер смотрел в окно на проносящиеся мимо угодья.
– Вы знаете, что отец Уэндела был немцем?
– Неужели? Чертовски веская улика. Ну и мой отец тоже был из Германии. Спросите меня, где я был первого марта 1932 года.
– В своем признании он говорит, что письма с требованием выкупа он писал так, чтобы казаться неграмотным или иностранцем. Но так как он немец, по письмам, разумеется, было понятно, что их писал немец. Кстати, подписывал он свои письма довольно оригинально – знаками.
Мы приближались к холмистой местности, на которой была расположена психиатрическая больница. Я был готов к высадке.
Мы остановились у одного из коттеджей вдалеке от главных лечебных корпусов. Холодный ветер свистел, раскачивая голые деревья. Одинокие фигуры в свитерах и широких брюках бесцельно бродили по территории больницы; медбратья в парке присматривали за слабоумными детьми. Мы стали подниматься по отлогому склону.
– Эллис, вы давно держите здесь Уэндела?
Он остановился, чтобы закурить сигару, которая потухла.
– Около трех недель. Он находится здесь по доброй воле и подписал бумагу соответствующего содержания.
– Понятно. Как он здесь оказался, Эллис?
– Он снова зашагал; было достаточно холодно, и дым сигары выходил из его рта вместе с паром.
– Значит... после того, как он написал свое признание, свое первое признание, мои помощники спросили его, есть ли у него человек, которому он доверяет, которому он может послать письмо со своим признанием. И, разумеется, Уэндел выбрал меня.
– Вы так хорошо его знаете, что ожидали, что он так поступит?
– Я прекрасно знаю особенности его характера, и этот его шаг не стал для меня неожиданностью. Мои люди подождали пару дней, потом привезли его в Маунт Холли, он пришел к моему дому и позвонил у двери. Он рассказал мне о гангстерах, которые держали его заложником, и я сказал, что ему лучше скрыться где- нибудь ненадолго, и предложил Нью-Лизбон как спокойное и надежное место. Как я сказал, он находится здесь по доброй воле.
– Что ж, может быть, я ошибаюсь, – сказал я, указывая на охранника в форме возле небольшого коттеджа, – но разве это не ваш вооруженный помощник?
– Разумеется, мой помощник, – сказал Паркер. – Уэндела охраняют с первого дня. Понимаете, я сразу сказал ему, что, прочитав признание, которое его вынудили сделать «гангстеры», я поверил, что он в самом деле совершил это преступление.
– И обещали, что как друг будете помогать ему по мере своих сил.
– Ей-богу, это истинная правда, – сказал он серьезно, не заметив моего сарказма. – Ну что, давайте войдем и встретимся с ним.
Я дотронулся до руки Паркера:
– Я здесь только как наблюдатель. Вы можете сказать, что я из офиса губернатора Хоффмана, но если вы назовете мое имя, то я потушу вашу сигару на вашем лбу.
Он улыбнулся мне, но улыбка его испарилась, когда он понял, что я не шучу.
У коттеджа вооруженный помощник Паркера улыбнулся нам, продемонстрировав широкий промежуток между передними зубами; розовощекий, добро душного вида пентюх.
– Ба, Нейт Геллер, – сказал он.
– Простите?
Помощник Паркера протянул одну руку и большим пальцем другой ткнул себя в грудь:
– Уиллис Диксон! Помните меня? Я тогда еще работал в полицейском управлении Хоупуэлла.
– А, Уиллис, – сказал я, узнав его наконец, и пожал ему руку, – рад вас видеть.
– Помните, я говорил, что отвез в Маунт Холли заявление о приеме на работу к шефу Паркеру? – он указал на значок на своей груди. – В конце концов я добился, чего хотел.
– Поздравляю.
Паркер сказал:
– Позволь мне войти и подготовить Пола к этой встрече.
Диксон открыл ключом дверь, и Паркер вошел. Помощник засиял и покачал головой.
– Серьезный старик, не так ли?
– Серьезный.
– Представляете, мы через столько лет все еще занимаемся делом Линдберга. И ей-богу, наконец раскрыли его.
– Вы думаете, здесь у вас сидит настоящий похититель?
– Конечно. Эллис Паркер величайший из всех живущих сейчас детективов. Для меня большая честь работать с ним.
– Как обращаются с Уэнделом?
– Прекрасно. Он здесь как гость... разве что заперт на замок.
Пустяковая деталь.
Паркер высунул голову из двери:
– Входите, Натан.
Я подошел к нему и, выдернув сигару из его рта, поднял ее.
– Не надо называть меня по имени, Эллис. Вы что, забыли?
Он нахмурился, но кивнул, я отбросил сигару в сторону и пошел за ним.
Пол Уэндел, крупный, седовласый, скорбного вида мужчина, был в мешковатом коричневом костюме и без галстука. У него были безжизненные глаза и массивный с синими прожилками нос, которому позавидовал бы даже Сирано. Он сидел на кушетке в полупустой гостиной, стены которой были предусмотрительно покрашены зеленой краской. Там имелись спальня и ванная. Кухни не было.
– Это чиновник, о котором я тебе говорил, Пол, – сказал Паркер, указывая на меня большим пальцем.
– Эллис говорит, что губернатор будет хорошо ко мне относиться, – сказал мне Уэндел. У него был глубокий баритон адвоката, но с нотками жалости к самому себе.
Паркер сел на кушетку рядом с Уэнделом; Уэндел смотрел на него печальными собачьими глазами.
– Знаешь, Пол, – сказал седой начальник сыскного бюро, – ты можешь заработать кучу денег на своем признании. Просто напиши полные и честные показания – не приукрашивая правду, как делал ты ради тех гангстеров, – и скажи, что тогда ты был не в своем уме, а теперь пришел в себя и хочешь во всем признаться.
– Защита ссылкой на временную невменяемость, – резюмировал Уэндел.
