осуществлял связь с Восточным побережьем в 32 году?
– Так... Фрэнки Йейль к этому времени был уже мертв, – сказал Уилсон задумчиво. – Наша разведка тогда установила, что курьером Команды и посредником, осуществляющим связь Капоне с Восточным побережьем, был Рикка. Пол Рикка – Официант.
– Попали в яблочко, мистер Уилсон, – сказал я с улыбкой. – Рикка беззаветно предан Капоне. Если бы Капоне захотел провернуть нечто такое, что не понравилось бы Фрэнку Нитти, Джейку Гузику и остальной верхушке Команды, – а 'после таких провалов, какими стали убийство Джека Лингла и бойня в День святого Валентина, эти ориентированные на бизнес господа едва ли одобрили бы похищение несчастного сына Линдберга, – к кому бы он обратился? Кто достаточно безжалостен и достаточно предан ему?
– Конечно Рикка, – сказал Уилсон, кивнув. Кажется, он заинтересовался.
Я продолжал:
– Мне представляется, что Рикка мог использовать Гастона Минза как посредника между преступным миром и законопослушными гражданами. Мошенник, бывший представитель государственной власти, Минз был умен и имел связи везде – начиная от бутлегеров и кончая конгрессменами.
– Но я не понимаю, зачем Капоне прибегать к помощи этого ненадежного Уэндела и сумасброда Гастона Минза?
Я объяснил это ему так же, как объяснил Нитти: они были умными, оборотистыми жуликами, возможно, достаточно умными для того, чтобы не выдать Капоне, на которых потом легко можно было свалить всю вину. Все бы только рассмеялись, если бы они назвали имя Капоне на суде.
– Вы знаете, что Минз вначале: связался не с Эвелин Мак-Лин, а с полковником Робертом Гаггенхаймрм и одним известным судьей – это было в самые первые дни после похищения. По-видимому, он по распоряжению Капоне на самом деле пытался стать посредником. Он гораздо больше подходил для этой роли, чем Джефси-Кондон.
Уилсон улыбнулся.
– Теперь, что касается самого похищения. Лишенный практики адвокат Уэндел, о котором я вам рассказывал, имеет клиента по имени Изидор Фиш. Фиш – мошенник, скупщик краденого и, возможно, контрабандист, ввозящий в страну, наркотики.
– Нейт, извините, но мы раз сто проверяли Фиша. Он был безобидным евреем, страдающим туберкулезом.
– Фрэнк, значит, вам следовало проверить его сто один раз, – пришло время говорить по-мужски. – Я знаю, что вы засылали своего человека в церковь Маринелли...
– Одного из лучших секретных агентов нашей группы, Пэта О'Рурке.
– Я знаю О'Рурке, и он действительно хороший агент. Но на этот раз он плохо поработал. Вам известно, что Фиш жил напротив этой церкви?
– Конечно, – сказал он, пожав плечами.
Я удивился:
– Вы знали об этом? И это не показалось вам важным?
– Показалось, но не особенно, – сказал он. – Фиш даже не встречался с Хауптманом в течение двух лет после похищения. Это одна из многих вводящих в заблуждение улик, с которыми нам пришлось столкнуться при ведении этого дела.
Я не знал, как ответить на этот блестящий образец дедуктивного рассуждения.
– Фрэнк, вы действуете исходя из предпосылки, что Хауптман виновен, – сказал я, стараясь сохранить самообладание и рассудительность. – Но если допустить, что Хауптман невиновен, то тогда тот факт, что он в течение двух лет после похищения не встречался с Фишем, только подтверждает его невиновность.
Он с недовольным видом махнул рукой:
– Извините, но я не могу согласиться с вами, что Пэт О'Рурке плохо поработал. Другого такого секретного агента у нас нет.
– Неужели? Ну а известно ли вам, что Изидор Фиш был членом этой спиритуалистской церкви?
Лицо его осталось бесстрастным, но глаза сверкнули.
– И Оливер Уэйтли. И Вайолет Шарп.
Он подался вперед:
– Вы уверены?
– У меня есть свидетели, которые подтвердят это. А если вы дадите задание этим знаменитым агентам ФБР и министерства финансов, то, думаю, они найдут гораздо больше свидетелей, чем я. Я могу продолжать развивать свой сценарий?
Он кивнул с мрачным видом.
– Пол Уэндел использует своего клиента Фиша, чтобы обеспечить содействие со стороны Вайолет и Оливера. Я думаю, Вайолет на самом деле жертва обмана, неумышленно, возможно, через своего возлюбленного, снабжающая похитителей «внутренней» информацией. В то же время Оливер Уэйтли – активный участник этого сговора. На деле он является основным сообщником, действующим в доме Линдберга. В ночь, когда произошло похищение, он, вероятно, подал ребенка в окно или вынес через парадную дверь одному из дружков Хэссела и Гринберга. Не исключено, что эти бутлегеры были связаны со слугами, что можно проверить, поскольку, как мне известно, Уэйтли и остальным слугам поставлял пиво и другие спиртные напитки.
Уилсон невесело улыбнулся:
– Я полагаю, участие Уэйтли объясняет, почему собака не лаяла.
– О да. И знаете, Уэйтли ухаживал за Вэхгушем. Это он привел собаку в дом, вырастил ее и обучил. Иначе и быть не могло, Фрэнк, в этом нужно отдавать себе отчет...
– Геллер, пожалуйста, не надо.
Я пожал плечами и улыбнулся.
– Это сделал дворецкий.
– Повторите это еще раз.
– Я готов повторять это когда угодно и где угодно. Фрэнк, ребенка увезли эти бутлегеры, ребята Хэссела и Гринберга. Возможно, их сопровождал представитель Капоне.
– Но наверняка не Рикка.
– Не Рикка. Но я интуитивно догадываюсь, что это был Боб Конрой: он был с Капоне не в ладах и, возможно, готов был пойти на что угодно, чтобы вернуть благосклонность своего босса... Разумеется, он не догадывался, что Капоне хочет сделать его козлом отпущения.
– Именно его имя назвал Капоне, когда обещал вернуть ребенка, – согласился Уилсон. – Продолжайте.
– Первое письмо, оставленное в детской, написал Уэндел; кстати, он по происхождению немец, хотя, очевидно, по крайней мере второго поколения. Целью этого письма было не столько получить выкуп, сколько показать Линдбергу и властям, что похищение было всамделишным.
– Чтобы Капоне затем примчался на белом коне, – согласился, или сделал вид, что согласился, со мной Уилсон, – и преподнес нам похитителя – Кон-роя – а родителям ребенка.
– И получил бы долгожданную свободу. Совершенно верно. Тем временем пронырливый Фиш пытается поживиться от чужого пирога; он знает, что никто не собирается гоняться за этим выкупом, и уверен, что его отдадут ему, как только он попросит. Он посылает второе письмо, сделанное по образцу первого.
На лице Уилсона появилось откровенно скептическое выражение.
– Как, интересно, он смог добыть этот образец?
– По крайней мере, тремя различными способами, Фрэнк. Он мог присутствовать, когда Уэндел писал это письмо, и утащить копию или черновик. Он мог добыть его через знакомых в преступном мире – Роснер и Спитале распространяли копию этого письма, помните? Наконец, скалькировать его могли Вайолет Шарп или Уэйтли – письмо лежало в ящике стола, к которому слуги имели свободный доступ. Помните?
Он с хмурым видом кивнул.
– Возможно также, что Уэндел и Фиш вступили в сговор с целью вымогательства. Когда-то Уэндел пытался обжулить Капоне, поэтому, возможно, для того чтобы загладить свою вину перед Снорки, работал теперь задаром. Желая получить хоть какие-то деньги за свои старания, он мог вместе с Фишем участвовать в этом вымогательстве. Сейчас трудно сказать, как все было на самом деле. Как бы там ни
