Внизу опять стояло слово «Подбись» и еще ниже были два отчетливых синих круга и красный с тремя небольшими отверстиями. На обратной стороне листа письмо продолжалось:
Фрэнк Уилсон прищурил глаза за круглыми в темной оправе очками, читая это письмо, потом прочитал его еще раз.
Мы сидели в кабинете Линдберга. Сам Линди, Брекинридж, Шварцкопф, Уилсон и я. Линдберг отверг мое предложение известить копов в Нью-Йорке и ребят Эдгара Гувера о новом послании похитителей. Однако он согласился позвонить агенту министерства финансов Уилсону.
– Мне кажется, письмо вселяет надежду, – сказал Линдберг Уилсону. – А вы как думаете?
– Вселяет надежду? – спросил Уилсон. Он сидел напротив Линдберга. Я сидел рядом с Уилсоном; Брекинридж и Шварцкопф, словно часовые, стояли по обе стороны от Линди.
– Мой сын хорошо себя чувствует, – бодро проговорил Линдберг, – и они намерены сохранить его здоровье. Они соблюдают диету...
– Вы верите тому, что они вам пишут?
– У меня нет причин им не верить, – сказал Линдберг. – Мне совсем не хочется, чтобы вы участвовали в этом, агент Уилсон. Они прямо пишут, что если бы я с самого начала не обратился в полицию, то Чарли уже сейчас мог бы вернуться к своей матери.
Уилсон не стал спорить с этим. Он понимал, что спорить нет смысла.
– Очевидно, они думают, что полиция перехватила предыдущее письмо, – заметил Шварцкопф, хотя это и так было всем ясно.
Брекинридж кивнул:
– Может, мы излишне категоричны по отношению к прессе. Если бы мы предали гласности, что получено второе письмо...
– Вы пытаетесь задним числом предсказать действия безумцев, – сказал я. – Они предупреждают вас ничего не сообщать прессе, а потом удивляются, что вы не известили их о получении второго письма?
Уилсон по-прежнему разглядывал письмо.
– Как и в тех письмах, легкие слова написаны с ошибками, а более трудные – правильно.
– Очевидно, это подлинное послание похитителей, – сказал Линдберг.
– Оригинальный знак-подпись на месте, – согласился Уилсон. – К тому же в нем ссылаются на письмо, оставленное в детской.
Брекинридж вышел из-за стола, подошел к Уилсону, который рассматривал письмо, и указал пальцем на одну строчку.
– Вот это предложение беспокоит меня, – сказал Брекинридж. – «Мы не согласимся на участие посредник с вашей сторона».
– Довольно откровенное заявление, – заметил я. – Оно говорит о неприятии ими Роснера и его дружков, Спитале и Битза.
– Возможно, нам следует опубликовать послание в прессе, – сказал Брекинридж, – о том, что мы готовы принять любые условия, которые предложат похитители. Все что угодно, лишь бы ребенок благополучно вернулся домой.
– Мне кажется это разумным, – сказал Линдберг.
Уилсон, казалось, не слышал их. Он аккуратно положил письмо на стол и достал из кармана небольшую записную книжку и похожий на обрубок карандаш.
Он сказал:
– Эта женщина-медиум, которая предсказала, что полковник Брекинридж получит сегодня письмо... ее имя Сивелла?
– Сестра Сара Сивелла, – сказал я. – Ее мужа зовут Мартин Маринелли.
Он записал; из своей записной книжки я дал ему адрес церкви в Гарлеме, и он записал его тоже.
– Они ведь знали о записке, оставленной на подоконнике, – сказал Уилсон.
– Да, – сказал я.
– С другой стороны, – продолжал Уилсон, – они целыми днями торчали с репортерами и могли добыть кое-какую информацию.
– Насколько мне известно, – сказал Линдберг, – никто из репортеров не знал о письме, оставленном на подоконнике.
– Есть еще одна деталь, – сказал я. – Чертовски незначительная на первый взгляд.
Все посмотрели на меня.
– Сара Сивелла на спиритическом сеансе вчера ночью все время называла полковника Брекинриджа «мистером Брекинбриджем». И точно так же его называют в этом письме.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Наступившую напряженную тишину нарушил Уилсон:
– Что она еще говорила?
– Большей частью бессмыслицу, – сказал я, пожимая плечами. Мы не рассказали Линдбергу о предсказании, что найдут тело ребенка.
Потом неожиданно Линдберг поднялся.
– Спасибо, что вы приехали, агент Уилсон.
Уилсон, обескураженный тем, что ему так быстро предлагают уйти, встал и сказал:
– Спасибо, что поделились со мной новой информацией, полковник.
– Я хочу, чтобы вы не беспокоили этих спиритов, – сказал ему Линдберг, и слова его прозвучали как приказ.
– Простите? – глухо спросил Уилсон.
– Эти спириты. Если они законопослушные граждане, что вполне вероятно: ведь вы знаете, экстрасенсорное восприятие реально существует, – то я не хочу, чтобы их беспокоили. Если же на самом деле они являются членами банды похитителей, то я не хочу, чтобы действия полиции поставили под угрозу благополучие моего сына. В этих письмах ясно написано, что если я хочу вернуть своего сына живым и здоровым, то должен исключить участие полиции в этом деле. И я намерен придерживаться этого, агент Уилсон.
Линдберг холодно кивнул, и Уилсон понял, что встреча закончена.
Я проводил его к машине. Брекинридж и Шварцкопф остались с Линдбергом, что меня вполне устраивало. Я хотел переговорить с Уилсоном с глазу на глаз.
Мы немножко постояли и поговорили вполголоса. Я рассказал ему о бандитском притоне, который мне показал Диксон, и он проявил к моему рассказу большой интерес.
– Вы знаете Пэта О'Рурке из Чикаго, Геллер? – спросил Уилсон.
– Конечно, – ответил я. – Он замечательный парень.
– Он сейчас работает со мной в Нью-Йорке, – сказал Уилсон. – Я собираюсь поручить ему проникнуть в
