людей, которые дают вам советы, забывают об этом.
Он рассеянно смотрел в окно, в темноту. На нем по-прежнему были янтарные очки и кепка; он так ни разу и не снял их в течение всей поездки обратно.
– Скорее бы все это кончилось.
– Я вас понимаю.
Он взглянул на меня.
– Вы доверяете Кондону?
– Не очень.
– Вы думаете, он их пособник?
– Возможно. Или простофиля, которого водят за нос.
– А может быть, он именно такой, каким кажется?
– Какой это такой?
– Добросердечный старый патриот, который хочет помочь... – и он замолчал.
– Который хочет помочь «Одинокому Орлу»? Возможно. Но сейчас важнее ответить на вопрос, являются ли эти вымогатели людьми, у которых находится ваш сын.
– Вы думаете, он не у них?
– Они могут действовать на основании информации, полученной от слуг или от Микки Роснера. Например, им известно ничуть не больше того, что известно мне. А что вы обо мне знаете, черт возьми?
– Я знаю, что верю вам.
– Ну и зря. Вы не должны никому верить.
– Я доверяю своему внутреннему чутью.
– И что, ваше внутреннее чутье говорит вам, что «Джон» является одним из похитителей?
Он покачал головой из стороны в сторону, но потому, что хотел сказать «нет», – он думал о своем.
– Я хочу использовать все возможности, чтобы найти своего сына. И этот ночной комбинезон...
– Этот ночной комбинезон – стандартное изделие, Слим. На нем нет каких-либо знаков, по которым его можно было бы опознать. Он куплен в магазине. Таких комбинезонов тысячи, десятки тысяч.
– Вы не забыли, что я дал газетчикам неправильное описание этого костюма?
– Не забыл. Значит, этим вымогателям просто повезло или же они получили эту информацию от кого-то из слуг. Кстати, у меня возникла еще одна мысль. У вашего сына есть своя личная спальня в доме вашей жены в Энглвуде?
– Ну конечно есть.
– Сколько ночных комбинезонов, сколько точно таких комбинезонов, как этот, хранятся в шкафу в детской в Энглвуде?
– Я не знаю. Не думаю, что у нас есть точный список одежды ребенка.
– Правильно. И сколько у них слуг в этом доме? Около тридцати, и любой из них мог дать вымогателям описание этого комбинезона или стащить его из шкафа в детской. Этим можно объяснить, почему «Джону» с кладбища и его шайке понадобилось несколько дней, чтобы прислать эту пижаму. И почему она такая чистая.
Он промолчал.
– Кроме того, Кондон сам мог вытащить ночной комбинезон из шкафа в детской.
– Вы это серьезно?
– Он мог это сделать, как мог это сделать я. Мы оба спали в этой комнате. Я застал Кондона, когда он залез в ящик с игрушками вашего сына. Вы помните это?
Он нахмурился и ничего не сказал.
Я покачал головой и сосредоточил свое внимание на дороге. Мы проезжали по сельской местности, очень похожей на мой родной Иллинойс. Мне вдруг ужасно захотелось домой.
– Энн узнает, – сказал он.
– Что?
– Комбинезон Чарли. Она узнает его.
Мне хватило здравого смысла промолчать.
Мы продолжали ехать молча. Я начал думать о том, чего не сказал ему. О том, какой фальшивой казалась мне немецкая манера написания этих писем, особенно в свете сицилийской фразы – statti citto – произнесенной в телефонном разговоре с Кондоном, и раскрытого самим Кондоном бандитского значения «подбиси» на всех письмах. Последнее письмо также содержало подозрительное количество правильно написанных трудных слов наряду с написанными неправильно простыми короткими словами. И этот «Джон» возле кладбища в своем разговоре несколько раз воспользовался преступным жаргоном – «Босс меня кокнет», «продырявит нас обоих». Я допускал, что скандинавский иммигрант может научиться таким выражениям, но почему-то не верил в это.
– Недавно, – прервал я молчание, когда черное небо начало сереть, – вы сказали мне, что есть люди помимо профессора, которые могут быть в контакте с похитителями. Вы еще не надумали посвятить меня в эту тайну?
Он ответил почти без раздумий:
– Разумеется, вы должны быть в курсе. Речь идет о гангстерах, а это ваш профиль. Это одна из причин, заставивших меня попросить вас остаться.
Оказалось, что в Норфолке, штат Виргиния, проживает известная в деловых кругах личность, некий командор Джон Хьюз Кертис, к которому обратился какой-то бутлегер и заявил, что является членом банды из шестерых человек, похитивших сына Линдберга.
– Кертис является президентом одной из крупнейших судостроительных компаний Юга, – сказал Линдберг. – У него безупречная репутация. Мне позвонил адмирал Бэрридж, чтобы договориться о моей встрече с Кертисом.
Теперь к бесконечному списку полковников добавились еще и адмирал с командором.
– Адмирал Бэрридж, – пояснил Линдберг, словно в свое оправдание, очевидно заметив насмешливое выражение на моем лице, – командовал крейсером «Мемфис», судном, на котором я вернулся обратно из Парижа.
Он имел в виду свой легендарный одиночный трансатлантический перелет в Париж.
– Кроме того, за Кертиса поручился также его высокопреподобие X. Добсон-Пикок.
Так, теперь в нашем списке был и его преподобие, точнее его высокопреподобие.
– Кто такой этот Пикок?
– Его преподобие Добсон-Пикок – старый друг семейства Морроу. Его преподобие заведовал церковью в Мехико.
Покойный Дуайт Морроу был послом в Мехико; это было в то время, когда Энн Морроу и Чарльз Линдберг узнали и полюбили друг друга.
– Я дал согласие встретиться завтра во второй половине дня с адмиралом, его преподобием и командором, – проговорил Линдберг, и слова его прозвучали, как детские стишки. – Я хочу, чтобы вы присутствовали при нашей встрече.
Я свернул на изрытую колеями грунтовую дорогу – это была Федербед-Лейн. Рассвет, словно еще один любопытный экскурсант, начинал проникать сквозь заросли по обе стороны от дороги.
Неожиданно Линдберг задал мне вопрос, и по тону его и виду я понял, что ему очень хотелось спросить меня об этом, но он стеснялся.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Гастон Буллок Минз?
Я насмешливо фыркнул.
– Вы шутите? Разумеется, я слышал о нем. Это самый крупный жулик, который когда-либо жил на свете, причем слово «крупный» я здесь употребляю и в прямом, и в переносном смысле. Чикаго – одно из любимейших мест этого жирного ублюдка, где он обстряпывает свои аферы.
В тихом голосе Линдберга послышались нотки оправдания:
– По моим сведениям, он бывший детектив министерства юстиции.
– Да, он работал на Бернса до того, как Джон Эдгард Гувер начал наводить порядок в своем доме. Гувер, конечно, болван, но не жулик, как Бернс и его мальчики. При администрации Хардинга Гастон Минз
