Она печально улыбнулась; в это утро она показалась мне старше: хотя она по-прежнему была красивой, но выглядела на все свои годы. На ней был шелковый розовый халат, а не клетчатый купальный уродец. И на шее у нее висел бриллиант Хоупа – он насмешливо подмигивал мне. Она пила чай маленькими глотками.
– Боюсь, ночью я приняла желаемое за действительное. Я не могу оставить тебя здесь. Ты слишком опасен.
– Не суди меня по вчерашнему дню, – сказал я, откусывая намазанный маслом тост. – Я очень редко участвую в перестрелках.
– Я не об этом, – сказала она, печально улыбнувшись. – Мне было страшно, но я буду бережно хранить память об этом дне. Страх пройдет, романтика останется.
– Эвелин, если ты скажешь, я вернусь в Чикаго.
– Возвращайся в Чикаго, Нейт.
– Хорошо. Конечно.
В глазах ее блеснула грусть.
– Нейт, мой муж хочет забрать детей. А дети для меня – самое главное в жизни. Если Нед узнает о нас, о тебе и обо мне, он сможет использовать это против меня и получить детей. Он сможет выиграть судебный процесс и отобрать у меня их. Я этого не перенесу. – Она покачала головой, и по ее виду я понял, что между нами все кончено. – Мы больше не должны встречаться, Нейт.
Она протянула руку через стол и коснулась моей щеки.
– Это было чудесно, – сказала она. – Настоящее приключение. Но оно кончилось.
Я встал, подошел к ней и поцеловал своими измазанными маслом губами.
– Дай мне знать, если когда-нибудь я тебе понадоблюсь, – сказал я.
Потом я вытер губы изящной салфеткой, поднялся наверх, взял свой саквояж, поймал такси и вскочил на поезд, направляющийся на запад. Единственное, что в данный момент надеялся отыскать этот сыщик, это город Чикаго, штат Иллинойс.
Промежуточный период
Апрель 1932 – сентябрь 1934
Глава 25
За дальнейшим ходом этого дела я наблюдал издалека по газетам и редким, украдкой, звонкам от полковника Генри Брекинриджа, который в конце концов согласился со мной, что решение Слима отказаться от помощи копов привело, как он выразился, «к обратному результату».
Единственное отличие от попытки вернуть ребенка с помощью «Джона» состояло теперь в том, что полковник Шварцкопф был в курсе норфолкских переговоров о выкупе (хотя властям Виргинии о них не было известно). Впрочем, большого значения это не имело: Шварцкопф и полиция штата продолжали подчиняться приказам Одинокого Орла и держались в стороне от Кертиса и банды похитителей, с которой он якобы имел дело.
В конце апреля и начале мая Линдберг, следуя версии командора Кертиса, предпринимал попытки встретиться с похитителями на воде и бороздил океан сперва на маленьком арендованном судне, затем на принадлежащей одному владельцу гостиницы, другу Кертиса, яхте «Маркой» и наконец на восьмидесятипятиметровом парусном судне под названием «Кашалот», собственности другого приятеля Кертиса. Частые бури, шторм, густой туман и оживленное морское движение в редкие погожие дни, казалось, сговорились, чтобы не дать этой встрече состояться. Между выходами в море Кертис – всегда один – бежал на берег, чтобы позвонить и встретиться с Хильдой, Ларсеном и всеми остальными участниками банды похитителей, которые, казалось, жаждут вернуть мальчика потерявшим терпение родителям. Кертис представил подробное описание нескольких судов, которыми пользовались похитители, а также указал несколько мест встречи.
Пятого мая, когда Линди, Кертис и экипаж искали похитителей у берегов Виргинии, Гастон Буллок Минз был арестован агентами ФБР по обвинению в присвоении имущества. Сразу после того как я предложил Эвелин отказаться от услуг Минза и Линдберг дал на это свое добро, она сперва прогнала его, потребовав возвращения денег, а затем – когда он сказал, что не может сделать этого, и привел в оправдание еще одну нелепую историю, – сообщила обо всем в ФБР.
Но так как преступление было совершено в округе Колумбия, то и арестовывать Минза нужно было на территории этого округа. А его дом в Чеви-Чейсе стоял сразу за границей со штатом Мэриленд. Агенты ФБР начали за ним следить и, дождавшись, когда он проехал несколько кварталов по федеральной территории, набросились на него и притащили в офис самого Джона Эдгара Гувера, который презирал бывшего агента Минза за то, что тот нанес вред престижу бюро.
Но и Гуверу Минз поведал ту же историю, в которую уже пытался (безуспешно) заставить поверить Эвелин и ее адвокатов.
По словам Минза, когда миссис Мак-Лин попросила его вернуть сто тысяч долларов, Минз забрал эти деньги в доме своего брата, в Конкорде, Северная Каролина, и уже возвращался в Вашингтон, чтобы отдать их хозяйке, когда на выезде из Александрии его остановил какой-то мужчина, помахав красным фонарем. Этот парень (лицо которого Минз, разумеется, не запомнил), встал на подножку машины Минза и сказал:
– Привет, Хоган. Одиннадцатый велел мне забрать у вас пакет. Сейчас.
И, разумеется, Минз отдал деньги этому незнакомцу, ведь этот незнакомец знал кодовое имя Минза и кодовый номер Эвелин.
Позднее Минз испытал ужасное потрясение, когда узнал, что этот незнакомец не был представителем миссис Мак-Лин и что деньги ей так и не вернули. К сожалению, никто не догадался допросить Минза с помощью чикагского детектора лжи.
Естественно, Минз заявил о своей невиновности и, пробыв шесть дней в тюрьме округа Колумбия, вышел под залог – какой-то поручитель внес за него сто тысяч долларов: подходящая сумма, как мне показалось.
Во второй половине дня 12 мая, когда Минз вышел из тюрьмы, один цветной шофер, который трелевал лес по узкой и грязной проселочной дороге между Принстоном и Хоупуэллом, остановил свой грузовик и, не обращая внимания на накрапывающий дождь, пошел в кусты, чтобы помочиться. Однако не успел он удовлетворить свою потребность, как заметил что-то наполовину зарытое в грязь и листья.
Это был маленький разложившийся труп.
Полковник Линдберг в это время находился на борту «Кашалота» недалеко от побережья Нью-Джерси, пытаясь вступить в контакт с другим судном, называемым (как сказал Кертис) «Мэри Б. Мосс». Кертис был на берегу, пытаясь выйти на похитителей через Хильду. В этот вечер парусник на малом ходу вошел в гавань Кейп Мея; погода была весь день отвратительной, но, по мнению моряков, скоро должна была улучшиться. Линдберг остался на борту судна, где последнее время проводил дни и ночи, в надежде, что завтра ему наконец удастся встретиться с судном похитителей.
Военно-морской офицер и приятель Кертиса, поднявшись на борт судна, обнаружили, что новость, о которой уже трубили по радио и в газетах, еще не достигла потрепанного шторами судна. Они осторожно начали рассказывать о ней Линдбергу, но мне сказали, что Слим по их лицам сразу понял, что сын его мертв.
На следующий день – в пятницу тринадцатого мая – Линдберг пробыл три минуты в морге, опознав в разложившемся трупе своего сына. Энн в это время была дома.
Спустя несколько дней командор Кертис – который не смог представить агенту министерства финансов Фрэнку Уилсону, Шварцкопфу и инспектору Уэлчу убедительного доказательства существования Сэма, Джона, Хильды, Ларсена и других, – признался, что все это было обманом. Следователи сообщили, что дела компании Кертиса шли неважно и что годом раньше он перенес нервное расстройство; кроме того в самом разгаре «переговоров с похитителями» он подписал контракт с газетой «Нью-Йорк Геральд Трибюн», в соответствии с которым обязался передавать ей всю информацию о ходе переговоров.
Командора яхт-клуба судили за препятствование отправлению правосудия, оштрафовали на тысячу долларов и приговорили к одному году лишения свободы условно.
Гастон Минз получил пятнадцать лет. Никто так и не смог найти ста тысяч Эвелин (точнее ста четырех тысяч, включая деньги, взятые Минзом на расходы), хотя агенты ФБР перевернули вверх дном его дом в
