вследствие проволочек дела до позднего времени года, значение какового элемента было весьма важно при несовершенстве морской архитектуры того времени. Столетие спустя позднее время года, вероятно, не послужило бы препятствием для экспедиции, а флот паровых судов успел бы выйти без замедления[102].
Так как в 1694 г. обладание Англией домашними водами было все еще неоспоримо, то предположение нападения на Брест начало приводиться в исполнение. Лорду Беркли было поручено командование эскадрой, состоявшей из 22 английских судов пятого ранга и выше и 19 голландских линейных кораблей с полным комплектом бомбард, посыльных судов, брандеров и других судов малого размера. На транспортах и на боевых кораблях были сделаны приспособления для перевозки 6000 войск. Основные черты плана были таковы, что Руссель, которому вверен был большой флот для обеспечения обладания Средиземным морем, а также для содействия испанцам против французов у испанских берегов, обязывался сопровождать флот Беркли к Бресту, откуда этот флот должен был направиться в бухту Камаре, стать на якорь и немедленно высадить войска. Командующий же сухопутными войсками генерал Тальмаш должен был взять форты на южной стороне Гуле, после чего флот мог бы уже пытаться завладеть Брестом или разрушить его.
Оба флота отправились 6 июня, и Беркли прибыл 8-го числа в Камаретскую бухту; и тогда на собранном военном совете решено было, чтобы генерал Тальмаш немедленно попытался овладеть, под прикрытием фрегатов, фортом Камаре. Согласно этому, значительное количество войск было высажено на берег; но французский берег оказался повсюду настолько хорошо укреплен и изрыт траншеями, что наши люди, встретив слишком горячий прием, скоро должны были вернуться к своим шлюпкам, и не в малом беспорядке.
В этом деле мы потеряли около 600 человек[103], и сам генерал-лейтенант, будучи ранен в бедро, скоро скончался в Плимуте. «Монк», галера «Чарльз», «Шорхэм» и несколько судов, посланных для бомбардировки фортов и для прикрытия десанта, были сильно повреждены, и на судах было 112 человек убитых и раненых; потоплен был голландский фрегат, и командир его убит; кроме этого мы испытали еще много других аварий.
Все берега бухт Камаре и Бертом (расположенных по обе стороны входа в Брест) представляли, некоторым образом, сплошное укрепление; всюду, где мы пытались высадить войска, французы имели батареи и ретраншаменты и кидали бомбы с пяти или шести мест в наши суда…
Так кончилась эта несчастная экспедиция; но я все-таки не могу обойти молчанием того факта, что неприятель не был бы столь хорошо подготовлен к принятию наших войск, если бы несколько французов, с которыми советовались об этих делах, как о том было уже упомянуто, заблаговременно не сообщили на берег о всех принятых нами планах и решениях.
Элементами успеха в подобном предприятии служит полное обладание морем, без чего такая попытка была бы немыслима, а также высадка достаточного количества сухопутных сил вне сферы огня фортов. Следовательно, причины неудачи вполне ясны: обладание морем было налицо, но не было другого элемента. Морские и военные командующие не имели никакого понятия о существовании значительных укреплений на месте высадки в Камаретской бухте, пока сами не увидели их, а генерал Тальмаш только на берегу мог убедиться, насколько была безрассудна его неосмотрительность. Военный совет был против высадки, но генерал Тальмаш настоял на своем ради вящей славы английской нации. Он взял с собой на берег не более как 900 человек; при начавшемся отливе много шлюпок обмелело, и наибольшие потери произошли, как кажется, именно вследствие попытки вернуться обратно на свои суда.
Причиной неудачи было, таким образом, неумелое распоряжение высаженными войсками, помимо вопроса о том, были или не были достаточны сухопутные силы для встречи неприятеля без всякого прикрытия. Мы уже видели, что в Вест-Индских экспедициях была принята почти за правило высадка войск вне сферы огни фортов; в рассмотренном же сейчас случае это правило совершенно нарушено. Если бы генерал Тальмаш имел достаточные силы для того, чтобы держаться на берегу, то высадка в бухте Дуарнепе могла быть столь же успешна, сколь бедственна была она в Камаретской бухте.
Теперь мы должны последовать за адмиралом Русселем в Средиземное море, так как его военные операции там проливают некоторый свет на частные случаи морской стратегии, изучением которой мы занимаемся.
Французы к этому времени были на пути к Каталонии; они уже завладели Паламосом, морским портом на северо-востоке от Барселоны, и являлись опасения в том, что если французам будет предоставлена обладание морем, то и Барселона может попасть в их руки, обложенная с суши и с моря и бомбардируемая французским флотом, как это имело место в 1691 г. Боялись также и за Менорку, переход которой в руки французов был бы вероятен, если не оспаривать у них обладания морем.
Руссель вошел в Средиземное море во главе 63 линейных кораблей, английских и голландских, и прибыл с ними 13 июля 1694 г. в Картахену. Он имел сведения о том, что французские морские силы, несущественно превосходящие командуемые им, находятся в соседстве Барселоны; и, кроме того, он скоро получил известия о том, что неприятель, узнав об его прибытии, оставил берега Испании и отретировался к Тулону и к Гиерам.
Для указания на то, каким образом состояние судостроения подчиняет морскую стратегию соответствующим правилам, здесь будет уместным заметить, что тогда уже прекрасно было понято, что способность оспаривать обладание морем противодействует попыткам нападения неприятеля на прибрежную территорию. Равным образом считалось вполне очевидным, что эти нападения на территорию немедленно возобновятся, как только угроза союзного флота будет устранена. Англия поэтому была сильно занята вопросом, может ли упомянутый флот остаться на зимовку в Средиземном море.
Этот вопрос был предметом жарких споров, так как многим в то время возможность зимовки «больших судов» вне своих домашних портов казалась невероятной[104] . В конце концов, противное мнение все-таки восторжествовало, а потому флот сохранял свое угрожающее положение, оставшись зимовать в Кадисе[105].
В течение зимы Руссель получил значительные подкрепления, и эскадры легких судов постоянно крейсировали в продолжение зимних месяцев. С наступлением весны прибыл отряд из 4500 человек, под командой генерал-бригадира Стьюарта. С тем же конвоем прибыли продовольственные и запасные суда с 12 бомбардами. Тогда весь флот направился к окрестностям Барселоны, так как французский флот совершенно не показывался в море.
Испанцы были необычайно медлительны в собирании своих морских и сухопутных сил для освобождения Каталонии. Некоторое время не было возможности приступить к каким-либо военным действиям, но к концу июля испанские войска, наконец, двинулись к Паламосу, а 9 августа около 4000 англичан и голландцев были высажены в том же месте с флота под командой генерала Стьюарта и графа Нассау. Несмотря на то, что испанцы не снабдили, вопреки обещаниям, высаженных войск всем необходимым, осада все-таки шла скоро и успешно. Лучшая часть замка и города была разрушена, а остальные кварталы горели в нескольких местах. Казалось, ничто не будет препятствовать скорой сдаче этого места, как вдруг один из крейсеров Русселя доставил сообщенное ему несколькими жителями Тулона известие, что французы снарядили там до 60 линейных кораблей, готовых к отплытию в море.
С точки зрения Русселя, стратегическое положение вещей на море совершенно изменялось этим обстоятельством. Не было возможности рисковать долее, так как французский флот мог ежеминутно угрожать своим вмешательством. Сухопутные войска тотчас же были посажены обратно на суда, осада Паламоса снята, и весь флот отплыл на поиски неприятеля к Тулону.
В данном случае мы имеем второй пример несостоявшегося нападения на территорию под угрозой вмешательства неприятеля с моря. Четыре года прошло с тех пор, как потоки гнева и клеветы были вылиты на голову коммодора Райта за то, что он воспользовался правилом морской стратегии, под давлением которого действовал теперь адмирал Руссель, но от которого отказался лорд Торрингтон. Подобными военными действиями такие правила окончательно вырабатываются. Из этого не следует заключать, что их никогда прежде не существовало, они только оставались в неизвестности, как одинокая подводная скала, затерянная в просторе океана, существование которой определяется только тогда, когда на нее натыкается какое-нибудь судно. Мы можем считать, что правило, о котором идет речь, теперь точно нанесено на историческую карту и координаты его всем хорошо известны.
В то время как эти нападения на территорию оканчивались удачей или неуспехом в водах Вест-Индии,
