— Ну, бывайте…
— Дядь, и мы с вами… Можно?
— Куда? Что ты! Там опасно, да вам в лагере и делать-то нечего. — Он погрозил пальцем. — Оставайтесь дома.
Митька дернул меня за рукав, моргнул: мол, ладно, пусть идет.
Мы вышли во двор вместе с ними вроде как провожать. А когда дядя Андрей сел в кабину и машины тронулись, мы на ходу вцепились в борт последней и в ту же секунду перевалились в кузов.
— Кто это? — раздался приглушенный голос.
— Да свои, — сказал Митька.
Вспыхнул огонек фонаря, осветил несколько человек, которые сидели по краям кузова, упираясь головами почти в самый потолок брезента.
— Кто свои?
Голос мне показался знакомым, и я подставил свое лицо под фонарь.
— Петька! Ты как сюда попал? Слезай.
Я узнал — это был Сергей, которого мы освободили из лагеря.
— Нам дядя Андрей разрешил, — соврал Митька.
— Врете?
— Правда, спросите у него, — продолжал Митька. Он знал, что спросить нельзя, так как дядя ехал на первой машине.
Сергей некоторое время молчал, потом спросил:
— Так откуда вы тут взялись?
— С Митькой хотели фронт перейти, а немцы поймали. Вели нас куда-то, мы убежали от них и пришли в хутор.
— И мать ничего не знает?
— Ее немцы убили.
— Убили?..
Я стал рассказывать ему все по порядку и под конец не выдержал, заплакал. Сергей молчал. Потом сказал:
— Не надо плакать.
— Да я не плачу, оно само…
Тем временем машины остановились среди каких-то деревьев, и в ту же минуту все повыскакивали на землю, побежали куда-то вперед.
Сергей сказал нам строго:
— Приказываю остаться у машин. Мы сейчас вернемся.
Это на нас подействовало, мы закивали головами.
— Ладно.
— Останемся.
Вскоре раздались выстрелы, засвистели пули. Мы легли на землю, прижались к ней.
Стрельба усилилась, потом внезапно затихла, и послышались крики людей. Мы подмяли головы и увидели зеленую ракету, которая взвилась вверх, вспыхнула ярким светом и стала медленно падать, оставляя за собой белый дым. В ту же минуту машины тронулись. Мы не успели вцепиться, побежали вслед.
У ворот лагеря была давка. Люди спешили выбраться на свободу, толкали друг друга, шумели. Кто-то хотел пробраться прямо через проволочное заграждение, но запутался и теперь не мог выбраться, просил о помощи.
— Товарищи, товарищи! Без паники, спокойно! — услышал я голос дяди Андрея.
Кепка у него была сбита на затылок, на груди немецкий автомат.
Я хотел подойти к нему, но Митька тянул меня куда-то в сторону.
— Да погоди ты, — дернул я руку. — Дядя Андрей вон на коне!
Митька остановился, но тут толпа подхватила нас, понесла. В темноте мы увидели силуэт огромного грузовика. Возле кузова толпились освобожденные из лагеря, здесь раздавали винтовки. Митька тащил меня к грузовику. Тут, сидя на краю борта, распоряжался Сергей. Он, размахивая пистолетом, кричал:
— Товарищи, не задерживайте! Получил — отходи вправо. А ты куда, куда с одной рукой?
Мужчина с перевязанной рукой сердился:
— Это почему? Я и с одной справлюсь.
— Нельзя.
— А я говорю: давай винтовку! — настаивал раненый. Он выхватил у раздающего из рук винтовку, скрылся в темноту.
— Вот черт какой! — засмеялся Сергей и закричал ему вдогонку: — Патроны-то возьми. Стрелять чем будешь?
Пока Сергей занимался раненым, Митька успел получить винтовку, и теперь ему в кепку сыпали патроны. Вслед за ним протянул руку и я; когда уже схватился за смазанное маслом цевье винтовки, раздающий вдруг, не выпуская из рук оружия, спросил у Сергея:
— А этому давать? Смотри, мальчишка.
— Эй, мальчик, в сторону! — крикнул Сергей, но, узнав меня, более мягко сказал: — Петя, винтовок мало, не надо.
— Да, не надо, — чуть не заплакал я. — Все маленький, да? Митьке так дали…
— Ну что там такое, на базаре, что ли? — зашумели задние, и Сергей махнул рукой: «Дай, ну его…»
Я схватил винтовку и радостный закричал:
— Митька!
— Чего орешь, я здесь.
— С оружием ко мне! — раздалась команда.
К машине подъехал дядя Андрей.
— Быстрее раздавайте оружие. Кто ходить не может, возьмешь на машину. В лагере никого не оставляйте, — приказал он Сергею.
— Хорошо, Андрей Ильич!
И дядя ускакал в темноту.
— С оружием ко мне! — громче прозвучала команда. — Разобраться по два, быстро.
Мы с Митькой стали в строй, нас тоже посчитали, повернули налево и шагом марш вперед. При спуске в балку догнали голову колонны. Здесь было много людей с винтовками и даже с ручными пулеметами. Шли осторожно. Говорили шепотом, и по колонне то и дело передавалась команда: «Не шуметь, тише!»
Дядя Андрей вел коня под уздцы впереди колонны. Я подбежал к нему, тронул за руку.
Он посмотрел на меня и от удивления даже приостановился.
— Дядь, это я.
— Петро? Откуда ты?
— Да оттуда, — махнул я рукой в сторону хутора.
— Это ты так меня слушаешь! Ну, погоди! А корешок твой Митька где?
— Здесь! — размахивал я радостно руками. — Здесь он!
— Ну подожди! Дай с немцами справиться, я за тебя возьмусь.
Дядины слова я почему-то принял в шутку, хотя он сердился на меня всерьез.
— Дядь, а где вы коня взяли? — спросил я.
— У коменданта лагеря отняли, — сказал он не очень ласково, и я замолчал.
Мы долго шли глубокой балкой, по бездорожью, прямо через поле. Небо впереди стало сереть — ночь кончалась. Усиливалось беспокойство.
К нам подошли человек пять с автоматами, это разведчики. Они долго что-то говорили дяде Андрею, показывая руками на светлевший горизонт. Потом по колонне передали команду: «С оружием — вперед, остальным замаскироваться на месте». Вместе с этой командой по колонне пробежала какая-то тревога: «Что впереди? Засада?» Где-то совсем недалеко рвались снаряды, постукивал пулемет.
