— Точно, — согласился тип, сидевший за моей спиной. — Здорово повеселимся!
«Жаль, недолго», — подумалось мне, но, естественно, произносить подобное вслух я не стал.
— Эй, смотрите! — оживился Лерни Лоренс. — Еще одного привели!
У двери стоял юноша поистине ангельской наружности. Он не двигался с места, явно не решаясь приблизиться к нам.
— Эй, красавчик! — продолжал веселиться вошедший в раж Лоренс. — Иди сюда! Марклауэр, — обратился он к убийце мальчиков, — сдается, твой клиент!
— Переросток! — брезгливо скривив губы, ответил Марклауэр, детина саженного роста. Остальные дружно заржали, я смеялся вместе со всеми.
Юноша несмело приблизился и уселся передо мной.
— Ты кто? — спросил Лоренс, ткнув новенького кулаком в спину.
— Корри Вейт, — ответил юноша.
Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, и мне стало легче. Кажется, в моем поведении не было ничего такого, что могло выдать мою робость. Я был куда уверенней. Корри Вейта. Тем временем Лоренс продолжал допрос:
— За что тебя, красавчик?!
— Ни за что.
— Невинная овечка! — просюсюкал насильник, и все вновь дружно захохотали.
Подумать только — ни за что! Этот умник пытался уверить, что в тюрьме Сонг можно оказаться за здорово живешь. Какая наивная глупость! Как говаривал доктор Ллей, безвинные гуляют по земле, под землею — место для грешников.
— Ладно, не заливай! — завелся было Лоренс и тут же осекся, увидев появившуюся в дверях девушку.
Она была несомненно хороша собой, а тем, кто уже несколько лет не видел ни единого женского личика, могла показаться настоящей красавицей. Лично я воспринял ее именно так. Короткие блестящие волосы, бледное, чуть скуластое лицо, прелестная фигурка, настолько изящная, что ее не уродовал даже тюремный комбинезон.
Все притихли, невольно затаив дыхание. Затем тишину прорезал протяжный свист-выдох Лоренса.
— Вот это да! — сладко прошептал насильник.
Он смотрел на гостью не мигая, словно удав на кролика.
— Эй, красотка, иди сюда!
Девушка улыбнулась и медленным шагом направилась к нам. Возбужденно сопя, Лоренс перелез через колени соседа и предстал перед нею.
— Сколько же я ждал этого мига, милашка! — провозгласил насильник и игриво шлепнул незнакомку по крутому бедру.
Что произошло миг спустя, никто толком не понял. Просто Лоренс взвизгнул и скорчился в позе выкидыша. Небрежно толкнув его ногой, девушка переступила через свалившегося на пол кавалера и одарила остальных чарующей улыбкой.
— Меня зовут Раузи, — почти пропела она. Голос у гостьи был неожиданно низкий, грудной. — Я попала сюда за то, что прикончила шестерых подонков вроде этого.
Последовал кивок в сторону извивающегося от боли Лоренса. Мы молчали. Тогда девушка, изящно изогнув талию, уселась рядом со мной. Тем временем Лоренс слегка очухался и привстал с явным намерением поквитаться с обидчицей.
— Ах ты, сука! Сейчас ты…
Что должно случиться сейчас, Лоренс досказать не успел, потому что объявился еще один гость, не нуждавшийся в представлении. Он считался самым опасным убийцей, какого только знал Пацифис. Его звали Фирр, и его имя стояло в одном ряду с именами великого гладиатора Керла Вельхоума и Космического Негодяя Тана О'Брайена. Подобно этим двоим, на своем счету Фирр имел не одну сотню жертв, хотя суду удалось доказать его виновность менее чем в десятке убийств. На деле их было много больше, и все знали об этом, потому что Фирр неизменно оставлял на месте преступления свою визитную карточку. Нет, он не бросал на хладные трупы пиковых тузов и не рисовал кровью кабалистические знаки. Он вообще был чужд нездорового тщеславия. Его выдавал почерк — обстоятельство, с которым ничего невозможно поделать, особенно когда речь заходила о Фирре. Дело в том, что Фирр убивал свои жертвы голыми руками, разрывая их на части. Поэтому взоры присутствующих, и мой в том числе, невольно устремились на чудовищные пальцы Фирра — длинные, гибкие, словно у пианиста, толстые и сильные, будто у молотобойца. Фирр почувствовал эти взгляды и ухмыльнулся. Подойдя ко все еще пребывавшему на полу Лоренсу, он положил руку на плечо насильника и легко, без видимых усилий поставил того на ноги. Потом Фирр неторопливо сел на место, каковое предусмотрительно освободил для него коротышка с тоненькими усиками, и скрестил руки на груди. Весь облик Фирра выражал скуку.
За Фирром привели еще одного заключенного, и в итоге нас стало двенадцать, а затем отворилась небольшая дверь, искусно сокрытая в стене за столом, и появился человек, которого ни один из нас не знал до того, как очутился здесь и которого теперь знали все. Его звали Лаун Толз, он был начальником тюрьмы Сонг.
Лично мне довелось видеть Толза всего раз, но и этого раза оказалось достаточно, чтобы возненавидеть его. Толз был ярко выраженным мизантропом с замашками садиста. Он умел ненавидеть ничуть не меньше, чем самые отъявленные головорезы, заключенные в одиночных казематах, и выказывал свою ненависть со сладострастием. Он не смог бы жить среди нормальных людей, и потому Совет подобрал для Толза самое подходящее место, какое только можно было придумать для такого выродка, — тюрьму. Толз добровольно заключил себя в керамобетонное подземелье, сделавшись его повелителем. Ненависть была главным и единственным его чувством. Ненависть определяла его поступки, ненависть определяла его натуру, ненависть определяла саму его внешность. Вообразите себе человека шести футов ростом, неестественно худого, с желтым плоским лицом, накрепко стиснутыми губами и немигающими, по-змеиному круглыми глазами — и вы поймете, что представлял собой Толз.
При появлении начальника тюрьмы все мы разом умолкли, насторожившись. Я поймал себя на том, что хочу встать, и не без труда подавил в себе это желание. Толз моментально оценил, какое впечатление произвел на нас, и растянул тонкие бледные губы в подобии улыбки. Ему нравилось, что его боятся. Не сводя с нас немигающих глаз, начальник тюрьмы придвинул кресло и устроился в нем. Вошедший следом толстяк из Корпорации Иллюзий уселся рядом. На какое-то время установилось молчание. Толз неторопливо ощупал своих подопечных глазами, причем его взгляд надолго застывал на каждом, после чего соизволил, наконец, разлепить губы:
— Ну здравствуйте, подонки!
— Здравствуйте, господин начальник Толз! — нестройно выкрикнули наши глотки положенные слова приветствия.
— Не скажу, что рад встрече, но мне приятно видеть вас здесь, а не на свободе!
Мы придерживались иного мнения, однако по вполне понятным причинам возразить никто не осмелился. Мы попытались отмолчаться, и это, похоже, задело Толза.
— Ну что молчите, подонки?! Вам что, нечего мне сказать?
— А что говорить, начальник? — лениво процедил сидящий передо мной Фирр.
Дерзкий был немедленно вознагражден пристальным взглядом, в орбиту которого невольно попал и я.
— Правильно! — согласился Толз. — Правильно, Фирр! Вам нечего сказать! Вас сунули сюда, чтобы вы молчали. И я надеялся, что вам не удастся сказать ни слова до самой вашей смерти, но кое-кто из умников в Совете думает иначе. Они готовы дать вам шанс увидеть солнце. Что скажете на это, мерзавцы?
— Мы уже сказали, начальник! — крикнул все тот же Фирр. — Какого хрена тебе нужно еще? Сапог в задницу?
Начальник тюрьмы позеленел от злобы:
— Шутим? Ты у меня сейчас дошутишься, Фирр! Я засуну тебя так глубоко, что ты оттуда никогда не
