— Погоди, — схватила бабушка за рукав внука, увлекая за собой в кухню. — Куда ты в таком виде?
— А что? — удивился Мишка.
— Нельзя. Там чужой человек… Ну, не чужой, а… Ты умойся, внучек, а я тебе принесу новую рубаху, наденешь.
Мишка ничего не понимал. «Человек? Ну и пусть, что ж тут такого? Я тоже человек, пришел с работы… А, наверное, важная птица, — подумал он, — если ему можно показываться только в новой рубахе!» Мишка понизил голос до шепота, спросил у бабушки:
— Кто там?
— Дяденька один… — сказала она опять неопределенно и, не выдержав, добавила: — Отец у вас будет!
— Какой отец?! — удивился Мишка и, почувствовав что-то недоброе, выскочил из кухни. Бабушка кричала ему вслед, но он не слышал.
Он, как вихрь, со стуком распахнул дверь, влетел в комнату и остановился в растерянности. За столом сидела мать с незнакомым мужчиной. На столе стояли четвертинка водки и бутылка красного вина. Они, видать, уже выпили, так как мужчина сидел без пиджака и то и дело вытирал платком лысину. Он был в подтяжках, которые поразили Мишку и сразу же вселили в его сердце неприязнь к их владельцу. Мать возбуждена, немного растеряна, она, казалось, даже помолодела и стала красивее. Мишка заметил, что у нее слегка подкрашены губы и напудрены щеки. Он этого не любил, и она никогда не красилась раньше, а тут вдруг… Что-то непонятное колыхнулось у Мишки в груди, какая-то горечь подступила к горлу.
Тяжело дыша, Мишка сверкал злыми глазами то на мужчину, то на мать. Ему почему-то было обидно, что она из-за него стала красивее. «Накрасилась, — подумал он с неприязнью и снова сверкнул глазами на мужчину. — У-у, пришел какой-то… Сейчас скажу, чтобы уходил вон отсюда. А если не уйдет, переверну стол, и пусть тогда женятся. А сам уйду из дому совсем и не буду тут жить…»
Мужчину Мишка видел впервые, но он догадывался, что это тот самый заведующий чайной, о котором говорила бабушка. Он чем-то напоминал Мишке отца Федора и от этого еще больше был противен.
— …нужды со мной знать не будешь, — услышал Мишка отрывок фразы и подумал: «Тоже, наверное, хапуга…»
— Жизнь-то не только в том, чтобы не знать нужды, — робко возразила мать.
Мишка знал, что мать не хотела выходить за этого дядьку замуж, она всегда спорила с бабушкой. Но он все-таки пришел. И то, что мать возразила ему, обрадовало Мишку, но он не понимал, почему она сидит с ним, почему не прогонит.
Мишка кипел. Он сжал кулаки и решительно сделал шаг вперед. Но в этот момент мужчина поднял глаза, лениво спросил:
— Это старший? — и он стал искать правой рукой карман пиджака, который висел на спинке стула.
Мишка остановился.
— Да, — поспешно сказала мать. — Подойди, Миша, что ж ты стал там? — И она обратилась опять к мужчине: — Он был на работе, не успел умыться.
Она говорила таким голосом, словно была в чем-то виновата и теперь извинялась. Мишке стало стыдно и жаль ее. Он уже не сердился на мать, ему захотелось защитить ее, и он вызывающе посмотрел на мужчину. Тот сидел в прежней позе, уставясь в одну точку и шаря у себя за спиной. Вот наконец он нашел карман, достал что-то и, пошевелив блестящими от жира губами, проговорил:
— На работе? Хорошо. Подойди сюда.
Мишка подошел, он дал ему карамельку в бледно-розовой обертке, сказал:
— А теперь пойди погуляй!
«Выгоняет? — подумал Мишка. — Ишь ты, хозяин нашелся! Не пойду!»
Видя упрямство сына, мать встрепенулась:
— Пойди умойся, там бабушка тебя накормит. И ты, Настя…
Мишка оглянулся — Настя стояла у кровати и глядела на все это исподлобья. В руке у нее была точно такая же карамелька. Отступив от стола на прежнее место, Мишка дальше не двинулся.
— Ну, иди же погуляй, мальчик, — повторил мужчина.
— Я уже нагулялся, — буркнул Мишка.
— Что ты? — замахала на него мать.
Мишка обернулся к матери, и она увидела, как из больших, переполненных слезами Мишкиных глаз скатились две крупные слезинки и покатились по щекам, смывая степную пыль.
— Ну, что же ты, сынок? — голос у матери дрогнул.
— Мама, не надо нам отца… Мы лучше будем сами… Честное слово — я буду учиться хорошо. Я же дал тебе слово, почему ты не веришь? Я буду тебя слушать, помогать… Вот, смотри, сколько сегодня заработал. Ты думаешь, я гулял где-нибудь? — Мишка сунул ей в руки деньги, потом достал мелочь из кармана, которую хотел оставить себе, положил в подол. Деньги, звеня, упали на пол, раскатились в разные стороны. — Видишь сколько? А завтра я пойду с ребятами, постараюсь еще больше заработать, не буду отдыхать… Честное слово… И учиться буду хорошо… Ну, почему ты не веришь?
Настя не совсем разбиралась в том, что здесь происходит и почему ее сегодня забрали из лагеря домой. Но когда Мишка стал, плача, просить мать не выходить замуж, она швырнула на пол конфету, подбежала к ним, закричала:
— Мам, не выходи замуж!.. Не бросай нас… Не бросай нас…
— Да что ты, глупая, кто же вас бросает? — И мать не сдержала слез, заплакала вместе с детьми, обняв их: — Не брошу я вас… Никогда не брошу…
Мужчина встал из-за стола и принялся нервно ходить по комнате. Он поддел большими пальцами подтяжки, оттянул их и отпустил. Они громко шлепнули.
— Вера, кончай концерт, — сказал он.
Мать подняла глаза, посмотрела на него, словно впервые увидела, потом взглянула на ребячьи головы, уткнувшиеся в ее подол, проговорила:
— Нет, нет… Уходите…
Он остановился, удивленный. К нему подошла бабушка и, вытирая кончиком платка глаза, сказала:
— Ну, что ж вы, батюшка, стоите? Она ж вам сказала. Не подходите вы им, и все тут. Не видишь разве? Уходи, батюшка, уходи.
И когда он ушел, мать долго гладила детские головки, приговаривая:
— Глупые вы мои… Глупые…
— Честное слово — буду учиться… — приподнял Мишка заплаканное лицо.
Мать запустила пятерню в его волосы, продолжала:
— Глупый ты… Дурной Мишка… Дурной… Вот вырастешь, поймешь…
А бабушка сказала:
— И правда, какой из него отец? Детей, видать, не любит.
Глава восьмая
Мишка — бригадир
Всю ночь Мишка не спал, ворочался с боку на бок, вздыхал. Перед глазами вставали то отец, то этот лысый дядька в подтяжках, то мать с заплаканными глазами, то бабушка со своими неизменными словами: «Тяжело матери одной с вами…»
Тяжело… Теперь Мишка понял. Очень тяжело, раз она решилась принять в дом чужого дядьку. «Нет, не надо его, — качает Мишка головой. — Пойду с ребятами в совхоз, буду работать все лето, а там — скорей бы школу кончить, поступить на работу».
