Джеймс рассмеялся. Улыбка еще не успела сойти с губ, когда он увидел девчонку Уорфилд, шагавшую прямо к ним. Ни дать ни взять мальчишка, особенно в этой жокейской шапочке, из-под которой выбивались огненные пряди. Лицо покраснело на нестерпимо палящем солнце. На носу россыпь веснушек.
Он не хотел останавливаться, но пришлось, хотя это оказалось чертовски трудно. Конечно, лучше бы век ее не видеть, но он все-таки джентльмен, чтоб ее...
– Поздравляю, – выдавил из себя Джеймс, пытаясь разжать зубы.
Она неизменно брала над ним верх с тех самых пор, когда была четырнадцатилетним неуклюжим подростком с острыми коленками, но он так и не смог к этому привыкнуть и каждый раз с трудом удерживался от грубости.
Джесси Уорфилд, не обращая ни малейшего внимания на Джиффорда Попплтона, вице-президента балтиморского «Юнион-бэнк», решительно встала перед Джеймсом и, прищурившись, объявила:
– Вы хотели спихнуть меня в канаву на втором круге.
Темно-русая бровь издевательски приподнялась.
– Неужели?
Джесси встала на носочки, оказавшись нос к носу с Джеймсом.
– Вы прекрасно это знаете! И не пытайтесь лгать, Джеймс. Не будь я чертовски хорошим жокеем, наверняка свалилась бы! Но я удержалась в седле. Удержалась и как следует вас проучила!
– Совершенно верно, – небрежно бросил Джеймс, у которого так и чесались руки наподдать ей!
Вот и говори после этого о порядочности! Что взять с женщины! Будь на ее месте мужчина, тому и в голову не пришло бы напоминать проигравшему сопернику о неудаче. Впрочем... когда он все-таки выиграет, постарается хорошенько ткнуть ее носом прямо в грязь!
– Знаете, у вас губы потрескались, – ехидно сообщил он. – И даже с этого расстояния можно пересчитать все ваши веснушки! Одна, две, три... Господи, да на это уйдет не меньше недели!
Девчонка мгновенно отскочила.
– Попробуйте снова выкинуть такое и отведаете моего хлыста! – прошипела она и, прежде чем гордо удалиться, облизнула обветренные губы и погрозила Джеймсу.
– Но, Джеймс, – вмешался Джиффорд, – похоже, ты действительно собирался сбросить ее в канаву.
– Да, но понарошку. Просто хотел немного отвлечь ее. Но это чепуха по сравнению с тем, что она устроила мне на июньских скачках в Хэклфорде.
– И что же она сделала, это грозное создание?
– Я попытался потеснить ее немного, только чтобы проучить. Но она знает все грязные трюки! Так или иначе, девчонка немного отвела коня, как раз настолько, чтобы тот лягнул меня в ногу, притом с такой силой, что я вылетел из седла!
Джиффорд засмеялся, думая, что Джеймс все-таки довел девицу Уорфилд до точки кипения. Глядя вслед гордо удалявшейся Джесси Уорфилд, игравшей на ходу кнутом, он осведомился:
– Она выиграла те скачки?
– Нет, пришла последней. Потеряла равновесие и врезалась в другую лошадь. Началась настоящая свалка. Конечно, выглядело бы крайне смешно, если бы я не катался в это время по земле, пытаясь защититься от копыт. Только посмотри на нее, Джифф! Выше всех моих знакомых дам, смотрит мужчинам прямо в глаза, и, глядя на нее со спины, никто не скажет, что это женщина.
Джифф вовсе не был так уж уверен в правоте Джеймса, но мог понять гнев шурина, и поэтому лишь мягко заметил:
– Она прекрасная наездница.
– Да, надо отдать должное соплячке, черт возьми!
– Кто это рядом с Урсулой?
– Еще одна дочь Уорфилдов. Их всего трое. Старшая и самая младшая абсолютно не похожи на эту негодяйку. Обе прелестны, хорошо воспитаны, настоящие леди... правда... вероятно, не совсем, но все же достаточно близки к такому определению. Это Нелда, старшая. Замужем за Браменом Карлайслом, миллионером-судовладельцем. Пойдем я познакомлю тебя. Вы, наверное, не встречались, потому что обе дочери жили с тетей в Филадельфии и приехали сюда только два месяца назад.
– Брамен Карлайсл? Господи, Джеймс, да Карлайсл старше, чем форт Мак-Генри! Он сражался еще в революцию! И был свидетелем капитуляции Корнуоллса в Йорктауне. Древнее самой Земли! Сколько лет этой Нелде?
– Года двадцать два.
Джиффорд лишь фыркнул в ответ.
Явно раздраженная чем-то, Урсула послала в сторону мужа взгляд, обещавший неземное блаженство, если тот постарается избавить ее от Нелды Карлайсл.
Джиффорд с апломбом богатого банкира, каковым он и являлся на самом деле, галантно снял шляпу:
– Миссис Карлайсл, как я счастлив наконец познакомиться с вами!
– Взаимно, мистер Попплтон. Ах, Джеймс, примите мои сожаления по поводу последнего заезда. Джесси выиграла, хотя совершенно незаслуженно! Все дамы вокруг со мной согласились! Просто отвратительно! Уверена, отец поговорит с ней и как следует отчитает! Такое поведение недостойно настоящей леди и позор для всей семьи!
– Ваш отец, несомненно, побеседует с ней, Нелда. И вероятно, выпьет за ее здоровье лучшего шампанского! Ах, не смущайтесь, она чертовски хороша! Вам стоило бы петь ей дифирамбы, – неожиданно для себя бросился на защиту девушки Джеймс.
Господи, что же он за ублюдок!
– Что вы! – вздохнула Нелда, пристально разглядывая носки туфелек. – Подумать только, жокей! Что за увлечение для молодой девушки! – И, слегка вздрогнув, добавила: – Клянусь, я не могу пойти ни к кому на чай без того, чтобы...
Джеймс, который втайне был уверен в том, что Джесси заслуживает хорошей порки, еще с большим упрямством выпалил:
– Она превосходная наездница. Вам следует быть немного терпимее, Нелда. Она просто не похожа на остальных, вот и все.
– Возможно, – согласилась Нелда, легонько касаясь затянутыми в перчатку пальцами его плеча. – Ваша лошадь прекрасно скакала.
– Не так прекрасно, как лошади вашего отца.
– Все дело в том, что вы слишком рослый, Джеймс. Кстати, вы не приехали меня навестить. Теперь, став старой, почтенной замужней дамой, я чувствую себя гораздо свободнее, чем раньше.
Урсула тактично откашлялась.
– Что ж, Нелда, передайте привет Брамену. Нам нужно поскорее возвращаться. Мама гостит у нас до понедельника.
Теща. Джиффорд предпочел бы остаться здесь до полуночи. Его теще Вильгельмине не было равных. Джеймс, в отчаянной попытке сохранить рассудок, два года назад переселил мать из своего дома в Марафоне в очаровательный особнячок из красного кирпича на Джермен-сквер, недалеко от центра Балтимора. Тем не менее она частенько навещала Урсулу и Джиффорда, благо жила всего в миле от элегантного четырехэтажного здания, где обитали дочь с зятем, заявляя при этом, что задыхается в стенах своей крошечной убогой лачуги. Впрочем, она жаловалась непрерывно и каждую минуту пребывания в доме дочери.
Однако Нелда не подумала распрощаться и вместо этого лишь подвинулась ближе к Джеймсу.
– Надеюсь, дорогая Вильгельмина может подождать еще немного! Джеймс, мой дражайший муж упоминал о том, что вы собираетесь навсегда поселиться в Балтиморе.
– По крайней мере на этот год, – ответил Джеймс. – Кендлторп, моя йоркширская племенная ферма, в хороших руках. Марафон же, напротив, требует много сил и внимания.
– Марафон?
– Я назвал свой конный завод, вспомнив того эллинского воина, который погиб от разрыва сердца, успев перед этим добежать до Афин и рассказать о победе над персами при Марафоне. Будь у него одна из
