Кэтрин Коултер
Наследство Валентины
Глава 1
Все кончено. Сейчас он проиграет – в этом нет ни малейших сомнений. И подумать только, кому – этой наглой соплячке Джесси Уорфилд!
За спиной, совсем близко, раздавался громовой стук копыт нагонявшего их Риальто: голова вытянута, каждый мускул под блестящей от пота шкурой напряжен.
Он в отчаянии оглянулся. Риальто мчался быстрее, чем любовник, застигнутый обманутым мужем в спальне жены. Да у этого проклятого пятилетки выносливости больше, чем у восточного шаха с кучей требовательных жен!
Джеймс пригнулся как можно ниже, почти припав к шее Тинпина. Он всегда разговаривал со своими лошадьми до и после скачек, чтобы как следует оценить их силы и настроение. Добродушный Тинпин напоминал ему открытую книгу. Как большинство скаковых лошадей, он был свирепым соперником и неутомимым борцом. И так же страстно стремился к победе, как и Джеймс. И проиграл всего однажды, когда неумелый жокей огрел его кнутом. Тинпин пришел в страшную ярость и чуть не убил чертова идиота, потеряв, конечно, при этом верное первое место.
Джеймс слышал прерывистое дыхание старика Тинпина. Он, скорее, непревзойденный спринтер в скачках на четверть дистанции, так что у Риальто перед ним преимущество как в силе, так и в опыте. Тинпин скакал полторы мили всего второй раз. Джеймс пришпорил лошадь, ласково нашептывая Тинпину, что он придет первым, взяв верх над этой жалкой, ни на что не годной скотиной. Что вполне способен лягнуть Риальто, названного к тому же в честь какого-то дурацкого венецианского моста. Нужно вырваться вперед именно сейчас, иначе будет слишком поздно.
Джеймс обещал задать Тинпину лишнее ведро овса, плеснуть шампанского в его воду. Конь прибавил ходу, но этого оказалось недостаточно.
Он проиграл всего на корпус. Бока Тинпина вздымались, с шеи падали хлопья пены. Воздух с шумом вырывался из легких. Джеймс взял его под уздцы и начал выхаживать, прислушиваясь к стонам и воплям толпы. Он поглаживал взмыленного коня, ласково повторяя, что Тинпин – храбрый и смелый борец и обязательно победил бы, если бы в седле сидел не Джеймс, а кто-то другой. И это, вероятно, было чистой правдой, черт возьми, несмотря на то, что Джеймса единодушно считали истинным волшебником во всем, где дело касалось лошадей. Некоторые даже искренне верили, будто Джеймс чуть ли не сам переносил своих коней через финиш. Ну что же, все в прошлом. Теперь вряд ли кто поверит в это...
Собственно говоря, он пришел даже не вторым, а третьим. Вслед за Риальто меловую линию пересек еще один чистокровный гнедой из конюшен Уорфилдов – четырехлетка Перл Дайвер, в последний момент обогнавший Тинпина всего лишь на голову и нагло мазнувший хвостом ногу Джеймса.
В конце концов не столь уж тяжелый круп был у Тинпина, и, кроме того, дистанция не так велика – не четыре, а всего полторы мили, и круп в данном случае особого значения не имеет! Беда в том, что сам Джеймс весил непомерно много. Будь на спине Тинпина всадник полегче, наверняка первое место было бы за ним!
Джеймс выругался, раздраженно хлопнув по сапогу хлыстом.
– Эй, Джеймс, чтоб тебе пропасть, из-за тебя я потерял целых десять долларов!
Джеймс с низко опущенной головой вел Тинпина к конюшне, где уже ждал конюх. Услышав знакомый голос, он постарался взять себя в руки и улыбнулся зятю, Джиффорду Попплтону, решительно устремившемуся навстречу с видом укрощенного, приглаженного бычка – приземистый, широкоплечий, ни унции лишнего жира. Джеймс любил Джиффа и искренне радовался за свою сестру Урсулу, сумевшую заполучить такого мужа.
– Ты вполне можешь себе это позволить, Джифф! – крикнул он в ответ.
– Разумеется, но не в этом дело, – отмахнулся Джифф, шагая рядом неспешной, ленивой походкой. – Ты старался изо всех сил, Джеймс, но чертовски тяжел для жокея и прекрасно это знаешь. Остальные жокеи весят на четыре стоуна[1] меньше, чем ты! Пятьдесят с лишним фунтов – чересчур большая разница!
– Черт возьми, Джифф, да ты просто гений! – сказал Джеймс, вставая в позу. – Жаль, я до этого не додумался! Мне казалось, подобное известно только знатокам!
– Ну, я много чего знаю! – объявил Джифф, ухмыляясь. – Черт, ни за что бы не поставил на тебя, если бы Урсула не настояла!
– Это отродье весит даже меньше, – вздохнул Джеймс.
– Отродье? А, Джесси Уорфилд! Это точно! Жаль, что бедняга Редкот сломал ногу во втором заезде. Вот это жокей! Ты прекрасно его обучил! Сколько он весит? Сотню фунтов?
– Девяносто! И знаешь, как он сломал ногу? Кто-то из жокеев прижал его крупом коня к дереву.
– Да, и я ужасно расстроился! Джеймс, я считаю, что кому-то пора позаботиться и ввести на скачках хоть какие-то правила. Вся эта бесконечная свалка просто смехотворна! Я читал, что в Виргинии перед самыми скачками отравили лошадь-фаворита.
– Может, это и смехотворно, – пожал плечами Джеймс, – и иногда опасно, но зато забавно, Джифф. Оставь все как есть, просто впредь не заключай пари с кем попало.
– Словно тебе не все равно! Эй, Ослоу, как поживаешь?
Ослоу Пенни управлял конным заводом Джеймса, однако в дни скачек становился главным конюхом, заботившимся о том, чтобы все кони были доставлены к месту соревнований целыми и невредимыми. Джеймс называл его ходячей устной энциклопедией коневодства, и члены «Мэриленд Джоки-клаб» безоговорочно с этим соглашались. Ослоу знал родословную каждой скаковой лошади от Южной Каролины до Нью-Йорка. Кроме того, он мог назвать каждого жеребца-производителя, каждую матку и все их потомство в Америке и Британии.
Ослоу шагнул к ним, что-то рассерженно бормоча себе под нос, и осторожно взял у Джеймса поводья. Он был кривоног, костляв, и таких сильных рук Джеймс ни у кого другого не видел. На морщинистом обветренном лице светились умом и проницательностью карие глаза.
Слегка прищурившись от яркого солнца, он воззрился на Джиффорда.
– Доброе утро, сэр. Я-то в порядке, совсем как Лилли Лу на скачках в Виргиния-Хай-Эбб. Во всяком случае, лучше, чем мистер Джеймс. Ну а ты как, парнишка? Устал, верно? Но и ты сделал все, что мог, не то, что Дауэр Кег, та кляча, которую старый Уиггинс еще выводит на скачки! Черт, я даже не помню, от кого он, вот до чего паршивая коняга!
– Ты ставил на мистера Джеймса, Ослоу?
– Только не я, мистер Попплтон, – хмыкнул Ослоу, проводя заскорузлой, покрытой вздувшимися венами рукой по шее Тинпина. – Обязательно поставил бы, если бы на малыше скакал Редкот, но мистер Джеймс слишком отяжелел, совсем как Литл Нелл, которая так разъелась, что с трудом дотащилась последней до финиша на скачках Дики в Северной Каролине.
– Как, по-твоему, я справился бы лучше? – засмеялся Джиффорд.
– Взгляните на свои руки, мистер Попплтон, – пожал плечами Ослоу, презрительно сплюнув. – Прошу прощения, сэр, но у вас здоровенные тупые ручищи, совсем не то, что у мистера Джеймса, у которого пальцы, словно волшебные палочки!
– Спасибо и на этом, – буркнул Джеймс. – Ну, Джиффорд, пойдем-ка к Урсуле. Надеюсь, вы не привезли с собой матушку?
Потрепав Тинпина по холке, он отошел.
– Нет, слава Богу. Она пыталась отговорить Урсулу от поездки в это богопротивное место.
