утверждает, что его милость становится кротким по крайней мере на час. Однако мистер Баджер умолчал, что при виде смирного, как овечка, хозяина, все трясутся от страха, даже судомойка на кухне. Ну а теперь съешьте немного чудесного легкого супчика, миссис Джеймс.
Джесси съела суп, широко зевнула и ровно в восемь часов заснула крепким сном. Через сорок пять минут Джеймс, лежа рядом с книгой в руках оцепенел, ощутив нежное прикосновение пальцев Джесси к своему животу. Он скосил глаза на жену. Веки опущены, длинные ресницы на щеках. Она казалась погруженной в сон. Однако шаловливые пальцы проложили дорогу к треугольнику волос, пока не замерли в самом низу. Джеймс с шумом выдохнул, только сейчас сообразив, что все это время не осмеливался дышать, и откинулся на подушку. Джесси осторожно касалась его, гладила, ласкала и наконец обхватила ладонью. Джеймс подумал, что еще немного, и он умрет от наслаждения. Она проделывает все это во сне? И к тому же в таком состоянии? Нет, Джесси, должно быть, лишилась рассудка от удара...
Пальцы чуть сжались, скользя то вверх, то вниз, и Джеймс понял, что не вынесет пытки.
– Джесси, немедленно прекрати. Я больше не выдержу. О Боже, как чудесно... не останавливайся...
– Не буду.
Джеймс чуть не подпрыгнул от неожиданности. Звуки этого спокойного голоса мгновенно отрезвили его, заставили очнуться от бредового нетерпения, которое подталкивало испытать безумный восторг освобождения.
– Джесси, негодяйка, опять ты меня дразнишь!
– Да, возможно. Я так долго хотела сделать это, Джеймс, но не решалась. Тебе хорошо?
– Но ты больна. Господи, лучше не бывает. Зачем ты сводишь меня с ума? Не останавливайся, Джесси, только не останавливайся, – простонал Джеймс.
– Ни за что. Мне нравится прикасаться к тебе, Джеймс... ласкать. Голова болит немного, но не настолько, чтобы лежать рядом с тобой и не сметь дотронуться. Ты не возражаешь, верно?
– Ужасно хорошо. Если ты не остановишься, я извергнусь сию же секунду. Впрочем, через несколько минут все начнется сначала, и тебе больше не придется ждать... это будет восхитительно.
– Согласна.
Он притянул ее к себе, рывком сдернул сорочку и прошептал:
– Садись на меня, Джесси. Вот так. Медленно-медленно.
Было почти девять, и всего несколько часов назад жена сильно ушиблась и вот теперь сидит на нем верхом и, не в силах сдерживаться, неумело поднимается и опускается, но, несомненно, получает от этого удовольствие. Он погладил ее грудь, сжал талию, провел по животу, пока не отыскал скрытое нежными складками местечко, где сосредоточилась раскаленная сердцевина наслаждения.
Джесси тяжело задышала и втянула его в себя еще глубже.
– Джесси, – едва выговорил он. – Пора.
– Именно сейчас?
– Да.
Джесси запрокинула голову, так что огненный поток заструился по плечам, и, полузакрыв глаза, тихо вскрикнула, убыстряя ритм, и Джеймс задрожал, отдаваясь нахлынувшим ощущениям.
Она распласталась на нем, щекоча его шею теплым дыханием, и Джеймс все еще был в ней.
– Но ты больна, – в который раз умудрился выдавить он.
– Мне уже гораздо лучше.
– Прекраснее тебя нет на свете. Это было просто невероятно, Джесси.
– Да, – согласилась она, лизнула его в шею, прижалась к груди и через мгновение уже спала... и он все еще не вышел из нее.
Джеймс долго лежал, гладя ее спину, сжимая упругие ягодицы.
Прежняя Джесси, новая Джесси... какое это имеет значение? Главное – она его Джесси. Только его.
Джеймс не помнил, как заснул, но, казалось, прошло всего несколько секунд, прежде чем громкий вопль заставил его вскочить.
– Господи милостивый, неужели Лора пробралась в дом?
Джесси металась, словно в лихорадке, отчаянно размахивая руками, отбиваясь от кого-то невидимого, и кричала. Вопли перемежались рыданиями, страшными хриплыми звуками, насмерть перепугавшими Джеймса.
Она соскользнула с него. Джеймс схватил жену за плечи и начал трясти, пока та не успокоилась.
– Джесси, – прошептал он, поцеловал ее и снова встряхнул.
Джесси открыла глаза, взглянула на него и вскрикнула.
– Нет, нет, это я, Джеймс. Успокойся.
– Джеймс, – повторила Джесси.
О ужас, опять этот детский певучий голосок. Волосы у него встали дыбом. А этот незнакомый голос продолжал:
– Какой Джеймс? Я не знаю Джеймса. Кто ты? И почему здесь?
– Я ухаживаю за тобой. Ты упала и ударилась головой.
– Значит, вы доктор?
– Можно считать, так.
Неужели она не узнает его? Снова вернулась в детство и навеки останется ребенком?
– Доктор Джеймс. Странно звучит.
– Скажи, что ты видела во сне?
Джеймс пытался говорить спокойно, ободряюще, как отец с перепуганным, смущенным ребенком.
И неожиданно Джесси, отпрянув, ударила его в грудь кулаком и поцарапала щеку, прежде чем ему удалось поймать ее руки. У нее в глазах застыл безумный ужас.
– Нет, нет, – твердила она, – отпустите меня! Не смейте, остановитесь, перестаньте!
Снова этот жалкий тоненький голосок, исходивший из уст взрослой женщины! Джеймс в отчаянии смотрел на жену, не зная, что предпринять.
– Джесси, – наконец произнес он. – Случившееся с тобой как-то связано с мистером Томом?
Джесси вжималась в подушки, пытаясь вырваться, глядя на Джеймса так, словно ожидала, что он намеренно причинит ей боль. Он отпустил ее. Женщина прикрыла голову ладонями, защищаясь от невидимого удара, отпрянула к краю кровати и сжалась в комочек.
– Все хорошо, – спокойно повторял он тем же ровным тоном. – Спи, Джесси. Я буду с тобой. Спи.
Все еще всхлипывая, Джесси заснула с кулачком во рту. Он боялся дотронуться до нее. Боялся разбудить. Но будет ли она, проснувшись, прежней Джесси, а не перепуганной малышкой?
Джеймс подождал, пока она не заснет крепче, и притянул ее к себе. Этой ночью кошмар больше не повторился. Только сейчас до Джеймса дошло, что она видит этот проклятый сон каждый раз после того, как они любили друг друга. Нет, в первые два раза, когда ей не довелось испытать наслаждения, ничего не случилось, но с тех пор... это повторяется почти каждую ночь. И причина всему – полученное удовольствие? Джеймсу стало не по себе.
Утро выдалось ненастным и дождливым – ливень хлестал по окнам и крыше, деревья печально шумели, сгибаясь под порывами ветра. Открыв глаза, Джесси увидела Джеймса, сидевшего рядом. Сегодня он совсем не был похож на ангела. Скорее на очень встревоженного человека. Но Джесси думала о другом. Впервые она вспомнила все, что привиделось ей в кошмарах. Сев в постели, она повернулась к мужу и сказала:
– Джеймс, мистер Том был очень плохим человеком. Но дело не только в нем. Черная Борода. Пират Черная Борода. Я все поняла.
Глава 25
– Спирс, что вы думаете об этой чепухе насчет Черной Бороды? – спросил граф Чейз камердинера, благосклонно взиравшего на спящего Чарльза.
Джордж Рейвн не нашел этому никакого разумного объяснения (что было неудивительно при полном отсутствии воображения у эскулапа), только твердил о том, как через много лет у Джесси все прояснилось в
