Когда произошла вербовка Коплон, доподлинно неизвестно. Вероятно, на нее обратили внимание еще во время обучения в колледже, где она активно выступала в поддержку СССР. Но завербовали ее, скорее всего, после того, как она стала работником министерства юстиции и получила доступ к информации о находящихся под подозрением у ФБР советских гражданах. В это же время оператором Коплон становится Валентин Губичев.
Губичев родился в 1916 году в Орле. Позднее он учился в Московском инженерно-строительном институте, после окончания которого был направлен в органы госбезопасности, где начал службу во внешней разведке. В июле 1946 года Губичев был командирован в Нью-Йорк в составе советской делегации в ООН в качестве третьего секретаря. Для того чтобы обеспечить ему «крышу», в его официальной биографии значилась работа в министерстве строительства СССР, руководство уральским строительным трестом и работа в министерстве иностранных дел СССР.
Впрочем, когда СССР была выделена квота в штате Секретариата ООН, Губичев в сентябре 1946 года перешел из советского представительства в штат ООН в отдел архитектуры в качестве гражданского инженера. Его основной работой стало проектирование нового здания для штаб-квартиры ООН на Ист- Ривер, строительство которого уже близилось к завершению. Здесь нелишне будет отметить, что генеральный секретарь ООН Трюгве Ли публично называл Губичева одним из выдающихся проектировщиков и конструкторов нового комплекса ООН. В Нью-Йорк Губичев приехал вместе с женой Лидией и дочерью. Однако в августе 1948 года он отправил дочь в Москву в связи с тем, что ей пришло время идти в школу.
Контакты Губичева с Коплон происходили не чаще чем раз в месяц во время еженедельных поездок Джудит в Нью-Йорк, которые она совершала для того, чтобы навестить своих родителей и друзей. Обычно они встречались либо на улице, либо в небольших кафе, и Коплон передавала своему куратору пачку документов, чаще всего отчетов ФБР относительно советских граждан, попавших под подозрение в шпионаже. Все остальное время Губичев отдавал работе по прикрытию, благодаря чему ни разу не попал под подозрение американской контрразведки.
Провал Коплон произошел в конце 1948 года, но вины Джудит или Губичева в нем нет. Причиной его стала та атмосфера подозрительности и шпиономании, которая с подачи директора ФБР Гувера охватила США после окончания Второй мировой войны. Еще в 1945 году Гувер направил президенту США Г. Трумэну меморандум, в котором нарисовал пугающую картину проникновения «подрывных и нелояльных элементов» в правительство Соединенных Штатов. По утверждению шефа ФБР, безнаказанность, с которой они действуют, создает «серьезную угрозу национальной безопасности и оказывает опасное влияние на правительственную политику в пользу иностранных государств».
Трумэн полностью согласился с выводами Гувера, после чего созданная в январе 1945 года постоянная Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности (КРАД) палаты представителей конгресса США резко активизировала свою деятельность. КРАД была наделена полномочиями вызывать и допрашивать свидетелей и подозреваемых в антиамериканской деятельности, что превратило ее в бесконтрольный и чрезвычайно опасный для рядовых американцев репрессивный инструмент.
Так, в октябре 1947 года комиссия организовала расследование «подрывной» деятельности в Голливуде. Как писал по этому поводу известный американский публицист А. Кан расследование сразу же приняло «характер какой-то дикой фантасмагории. В зале была установлена целая батарея аппаратов для киносъемки и звукозаписи, которые фиксировали каждый жест и каждое слово свидетелей и членов комиссии, а также специальное оборудование для передачи заседаний по радио и по телевизионной сети… Председатель Томас то и дело прерывал заседание, чтобы кинооператоры могли заснять особенно драматические моменты».
Однако, несмотря на все усилия членов КРАД, подтвердить фактами выдвинутые обвинения комиссии так и не удалось. В результате, чтобы спасти лицо, комиссия отложила завершение расследования на неопределенный срок.
Именно в такой атмосфере всеобщей подозрительности и страха в декабре 1948 года в вашингтонское отделение ФБР поступил анонимный донос, в котором говорилось, что самые конфиденциальные отчеты Бюро попадают в советское посольство. При этом аноним утверждал, что в центральном офисе министерства юстиции в Вашингтоне у Советов есть агент – некая женщина, чье описание соответствовало внешности Джудит Коплон.
Тогда же один из непосредственных начальников Коплон, занимавшийся регистрацией иностранных агентов в отделе внутренней безопасности министерства юстиции, сообщил в ФБР, что она обладает сверхъестественными знаниями о коммунистических реалиях и в мае 1948 года получила повышение по службе за подготовку блестящего политического анализа советской действительности. Кроме того, она проявляет повышенный интерес к отчетам ФБР о гражданах Советской России, вызывающих подозрение в шпионаже, а также преднамеренно искажает аналитические сведения и другие материалы в пользу СССР, ругая при этом его врагов и хваля его друзей.
Получив столь неясные и противоречивые сведения, шеф ФБР Гувер решил, что лучше всего будет уволить Коплон из министерства юстиции по соображениям безопасности. Однако его подчиненные предложили не увольнять Коплон, а установить за ней плотное наблюдение, одновременно лишив доступа к секретным документам. Гувер, не особенно разбиравшийся во всех тонкостях контрразведки, в конце концов согласился, после чего за Коплон началась слежка, а ее телефон был поставлен на прослушивание.
Агенты ФБР быстро установили, что Коплон снимает квартиру по адресу 2634, Тунлоу-роад и опросили хозяина и соседей. Однако те отозвались о ней как о спокойной и интеллигентной девушке, которая никогда не приводила в дом мужчин. Но затем Коплон переехала в Джефферсон Холл, Мак-Клин Гарден, где сняла однокомнатную квартиру. В это время, как говорилось в отчетах службы наружного наблюдения ФБР, ее «сексуальный аппетит возрос». Она начала приводить домой мужчин, а однажды агенты ФБР выследили ее в Соутерн Хотел в Балтиморе, где она провела ночь с адвокатом, который работал в министерстве юстиции. Согласно же другому отчету, сотрудники наружного наблюдения «имели возможность созерцать через новейшие системы подслушивания и подглядывания через стены… практическую демонстрацию искусства любви». Позднее, обосновывая такое любопытство, агенты ФБР утверждали, что Коплон спала со многими мужчинами не просто для удовлетворения сексуальных потребностей, но и для получения необходимой ей конфиденциальной информации.
Все это время ничего не подозревающая Коплон продолжала регулярно копировать секретные документы и передавать их Губичеву. В результате 14 января 1949 года агентам ФБР удалось засечь встречу Коплон с Губичевым, во время которой она передала ему очередную порцию материалов. После этого установить личность Губичева им не составило никакого труда, и за ним также было установлено постоянное наблюдение.
Что касается Коплон, то ее было решено перевести в другой отдел министерства юстиции, где она не могла бы иметь доступ к секретным документам. Не зная о причинах перевода, Коплон возмущенно протестовала, но ее протесты не принимались во внимание. Впрочем, она по-прежнему приходила в отдел регистрации иностранных агентов якобы для того, чтобы передать дела своему преемнику, благодаря чему время от времени могла знакомиться с секретными отчетами ФБР.
Тем временем слежка за Коплон и Губичевым продолжалась. Агенты ФБР засекли их очередную встречу 18 февраля 1949 года. А когда 3 марта Коплон попросила у своего начальника Уильяма Фоли предоставить ей для ознакомления секретный доклад ФБР о советском шпионаже, было принято решение об ее аресте.
4 марта после обеда Коплон села в поезд, идущий в Нью-Йорк. Но на этот раз на Пенсильванском вокзале Нью-Йорка ее ждали 20 агентов ФБР на семи радиофицированных машинах. Коплон и Губичев были арестованы в момент встречи и доставлены в штаб-квартиру ФБР. При обыске у Губичева не было обнаружено никаких компрометирующих его бумаг. Обыск Коплон также ничего не дал. Но в ее сумочке сотрудница ФБР обнаружила запечатанный пакет с чулками. В нем оказались 34 секретных документа, скопированные Коплон в министерстве юстиции, и сопроводительная записка, в которой, в частности, говорилось:
«Я не смогла достать совершенно секретный доклад ФБР о советской и коммунистической агентуре в Соединенных Штатах. В подходящий момент я спросила начальника, где находится доклад. Он ответил, что кто-то из руководства министерства взял его, и он не скоро получит его обратно.
