Очень счастливы! И больше ни о чем не хотят думать! Ты когда-нибудь задавал себе этот вопрос?
Беркутов ответил не сразу.
– Я и сейчас его себе задаю! – вздохнул он.
И они оба замолчали.
Беркутов открыл глаза. Музыка продолжалась, теперь шла ее спокойная часть. Филер сидел на два ряда впереди Беркутова, изредка озирался на него. Беркутов сидел с краю, у прохода и выхода. Потом вдруг поднялся и тихо вышел. Филер обнаружил его отсутствие не сразу и тут же пришел в жуткое беспокойство, поднялся, но он сидел посредине ряда, поэтому долго и нервно пробирался к выходу, к неудовольствию публики.
Филер выскочил в фойе, стал оглядываться по сторонам, но Беркутова нигде видно не было. Он поморщился, разозлился, сердито взмахнул руками и побежал в гардеробную.
– Извините, минут пять назад у вас забрали темно-синий плащ иностранного производства?
– Да, плащ брали, только я не обратила внимания, какого он цвета, а уж тем более чьей выделки…
– Когда человек в нем ушел?
– Минут десять назад, – участливо сообщила гардеробщица.
Филер чертыхнулся, выскочил на крыльцо, огляделся, но никого не обнаружил. Он выбежал на улицу Герцена, снова оглянулся, однако никаких мужчин, похожих на Беркутова, в поле зрения не было. Филер так отчаянно застонал, словно ему вырвали больной зуб без наркоза. Проходившая мимо старушка шарахнулась от него в сторону.
«Волга» Скачко не спеша катила вниз по проселочной дороге. Полковник с Зоей молчали. Вдруг начался крутой спуск, а в низине, у реки, располагался небольшой городок с одной-единственной церковкой посредине. Скачко вдруг заглушил мотор, и «Волга», убыстряя ход, покатилась без шума вниз. Зоя вцепилась в ручку над дверью.
– Вы с ума сошли! Тормозите! Мы же разобьемся! – в страхе выкрикнула она.
– Ну, этого не дождетесь! – хмуро обронил он.
Беркутов вернулся домой, переоделся, пришел на кухню, налил себе полстакана минеральной воды. Не торопясь выпил, поставил стакан. Резко оглянулся. На пороге кухни стояла Лида и с болью смотрела на него.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила она.
– Ничего не случилось. Слушал Шостаковича и впервые не выдержал, не дослушал. Страшно стало.
– Какой ты у меня впечатлительный! – в сердцах вздохнула она. – Горюшко ты мое!..
Она вздохнула, обняла его.
– Со Старшиновым говорил?
– Он сказал: нет оснований.
– Что значит: «нет оснований»?! – возмутилась она, вытащила из кармана халата пачку «Мальборо», закурила. – Вот что! Напиши заявление, отработай месяц и уходи! И никто тебя насильно не вернет обратно. Ты болен! Или оформляй инвалидность. Связи у нас есть, какие проблемы?! Я тебе помогу. За месяц оформим все документы. Хочешь, я сама займусь этим?!
Он молчал.
– Ну, что ты молчишь?! Я сама все сделаю! И уж против этих документов Старшинов не попрет! Договорились?! – загорелась Лида.
– Меня никто не отпустит!
– Но почему?! – выкрикнула жена.
– Это все равно что подать заявление о выходе из партии или о выезде на ПМЖ в Израиль. Ты же знаешь, кто у нас правит бал в Москве. А я еще и казначей одной отдельной партийной группировки. Так что кто же меня отпустит?!
Лида с ужасом смотрела на него.
– Меня страшит другой, более важный вопрос: кто меня защитит?! И, судя по тому, как они быстро сдали Аримина, я думаю, что и меня сдадут с той же легкостью!
– Перестань! Я не хочу об этом даже слышать! Не хочу! Ты же фронт прошел! Ты же мужик, черт возьми! Я помню, как ты меня завоевал! Я дышать не могла! Ты умеешь одолевать преграды! Умеешь!..
Она вдруг заплакала. Он подошел к ней, обнял. Лида прижалась к нему.
– Ладно. У страха глаза велики! А я себя только им и начиняю. Все! Живем по-прежнему!
И он поцеловал жену.
9
Боков выбирал говядину на рынке, как вдруг лицом к лицу столкнулся со своей бывшей женой Любой. Их руки ухватили один и тот же кусок парной вырезки, но, увидев и узнав друг друга, они растерялись. Боков первым пришел в себя.
– Здравствуй, Люба! Надо же, как бывает, – майор растерялся.
И первым отнял руку. Но тотчас, смутившись, отняла свою руку и Люба.
– Здравствуй, Гена.
– Здравствуй! – он улыбнулся. – Москва большая, а мир тесен! А я тут вспоминал о тебе!
Они разошлись два года назад. Собственно, это и разводом назвать было нельзя. Заболела мать Любы, слегла, ухаживать за ней было некому, и жена на какое-то время переехала к матери. Поначалу Люба звонила каждый вечер, раз в неделю обязательно к нему заезжала, приглядывала, чтоб были чистые рубашки и супчик на первое. Боков любил супчики. Но болезнь матери затянулась, они стали реже перезваниваться, да и заезжать Любе не всегда удавалось. Потом и телефонные звонки сошли на нет. Люба совсем перестала заезжать, и вроде бы само собой получилось, что они разошлись. Хотя официально никакого развода, никакой ссоры, никаких упреков и скандалов. Просто стали жить отдельно, по воле обстоятельств. И тут вдруг эта встреча на рынке!
– А я ведь тоже вспоминала! – Люба порозовела и тоже заулыбалась. – Искала мясо для пельменей да вспомнила, как ты любил их лепить и меня этим увлек.
– И я как раз ищу мясо для пельменей! – радостно воскликнул он, с нежностью глядя на нее.
Скачко в плаще лежал на кровати и смотрел в потолок. В дверь постучали. Он поднялся, одернул плащ.
– Входите!
Дверь отворилась, и вошла Зоя. Ее лицо походило на застывшую маску.
– Вы извините, но я не могу находиться одна в номере! Он похож на камеру! Едва подумаю, что мой сын…
У нее на глазах сверкнули слезы, она достала носовой платок, высморкалась, отвернувшись в сторону.
– Мне не хочется и идти ужинать в ресторан. Купите мне бутылку коньяка. Деньги дам!
Она протянула ему двадцать рублей.
– Не надо! Я без того задолжал вам за все эти ваши деликатесы. Так что сейчас схожу.
– Не хамите!
Скачко двинулся к двери.
– Ничего, если я прилягу у вас? Как-то совсем не хочется возвращаться к себе!
Полковник кивнул и вышел. На глаза Зои снова навернулись слезы. Она закрыла лицо руками.
Боков с Любой вышли из мясного павильона с сумками в руках, на мгновение остановились.
– У тебя гости сегодня?
– Да нет, что ты! Какие гости?! – она отмахнулась. – Просто пельмешек домашних захотелось! Тут как-то купила пачку в магазине, сварила, начала есть и половину выбросила! Они даже мясом не пахнут! Вот и решила себя побаловать.
– А знаешь, мне тоже пельменей вдруг захотелось! Я как-то тут ел в «Пельменной», почувствовал разницу, вот и решил налепить и сварить. Честное слово!
Они двинулись вперед и несколько секунд молча шли по рынку. Боков вдруг остановился.
– А может, объединим усилия? – предложил он, с надеждой взглянув на Любу. Но та почему-то смутилась.
