– Пока доверяем! – сказал Скачко.
Ширшов, услышав эти ободряющие слова, поднялся, слезы блеснули в его глазах. Он вытянулся по струнке и не сразу, из-за сильного волнения, смог ответить Скачко.
– Мои уважаемые, дорогие товарищи, я клянусь вам и всему руководству, что оправдаю ваше доверие, – хрипло прошептал он.
Волнение и слезы капитана тронули полковника. Он нахмурился и заявил:
– Ты наш товарищ, и мы рады, что ты осознал! Хотя я тебя понимаю. Я тоже с детства мечтал о машине, и генерал помог мне купить «Волгу» из конфиската, практически за себестоимость. Так и я тебе помогу! Будет и у тебя машина!
Скачко вдруг улыбнулся, а Ширшов так просиял, словно его только что наградили орденом.
Беркутов и Старшинов сидели в закрытом кабинете ресторана «Узбекистан» и пили чай. В рюмках был налит коньяк, но Беркутов к своей не притрагивался. В вазочке лежала черная икра, на блюдце – тонкие ломтики лимона. Старшинов взглянул на официанта, стоявшего поодаль, кивнул ему, и тот вышел из кабинета.
– Мне тут рассказали, как бушевал Рыбинец, узнав, что Анилину дали всего пятнадцать лет, а не расстрельную статью! – сообщил Беркутову Старшинов, намазывая икру на белый хлеб. – Недопонял, видите ли, председатель суда секретаря ЦК КПСС. Но, чтоб не ошибиться, судьи дали пятнадцать лет и Вере Петровне, увы, невиновной!
Он с горечью усмехнулся.
– Гришин перед отпуском ходил к Брежневу, но безуспешно. Война с Афганистаном сжирает по 400 тысяч рублей в день, из-за этого и БАМ никак не достроят, и вся экономика наперекосяк. А Рыбинец как бы указал, где можно добыть неплохие деньги. И все вдруг радостно согласились. Арест Анилина и Аримина, найденные для госнужд тысячи долларов Брежнева прямо-таки воодушевили. Так что теперь уж Андропова не остановить! Ты не обижайся, но Еве я посоветовал, чтоб она не очень с тобой сближалась, – доедая икру, хмуро обронил Старшинов, затем лихо махнул рюмку коньяка. – Сам понимаешь, ни к чему это!
Беркутов кивнул. Старшинов снова наполнил свою рюмку, поднял ее, побуждая выпить и Беркутова. Тот помедлил и поднял свою. Они чокнулись. Старшинов выпил, Беркутов лишь пригубил. Николай Иванович пристально взглянул на Георгия.
– Ты какой-то тихий, благостный сегодня, словно из церкви вернулся, – он улыбнулся. – Бабушка моя после каждой заутрени такой же возвращалась, – снова наполнив свою рюмку, прокомментировал он. Беркутов кивнул, грустно улыбнулся.
– Еще бы хоть разок за грибами сходить! – мечтательно проговорил Беркутов. – Сейчас, говорят, опята пошли. С опятами хорошо картошку жарить. Вкуснота, не хуже грибовницы! Да и маринованные опятки не хуже. И собирать их легко. Сядешь – и полкорзины нарезал! А рядом с опятами обязательно есть грузди. Ты знаешь, что такое грузди?
Старшинов удивленно смотрел на Беркутова.
– Так давай сходим?! – загорелся Николай Иванович. – Ты знаешь, я тоже собирать грибы люблю! Когда поедем?
– Давай с утра в воскресенье?
– Туда же?!
Беркутов кивнул.
– Тогда на моей машине, а то ты и полрюмки выпить не можешь! Договорились?
Старшинов улыбнулся, Беркутов кивнул. Они оба подняли рюмки, чокнулись.
– До дна! – предложил Старшинов.
Беркутов не стал возражать и махом опрокинул рюмку. Старшинов кивнул и выпил свой коньяк.
Весь сквер был усыпан желто-красными кленовыми листьями. Боков, сохраняя на лице ласковую улыбку, сидел с Любой на лавочке в тихом сквере и держал ее за руку. Некоторое время они молчали. Люба первой не выдержала, выдернула свою руку и напористо заговорила:
– Ты сам сказал, что я могу вернуться к тебе, что мы одна семья, и вдруг приглашаешь к себе пожить этого Скачко! Может, он и хороший, но я его уже не помню! Хоть ты и говоришь, что он был на нашей свадьбе. Хоть убей – не помню!
Боков нахмурился:
– Я Пашу не приглашал. Он вызвал меня в кабинет и объявил: я поживу у тебя. Что я мог ответить, он же мой начальник?!
– Начальник по работе! – не сдавалась Люба. – Но у тебя, как у всякого советского человека, есть и должна быть личная жизнь! Это везде записано! И она неприкосновенна! А я и есть твоя личная жизнь. Сколько он хочет пожить у тебя?
Боков нахмурился, развел руками.
– Он не сказал.
– Мне стоило большого труда уговорить мамину сестру, чтоб она пожила с мамой, а моего племянника, сына сестры, переселить ко мне, чтоб я могла переехать к тебе, понимая, как это важно для нас обоих, но тетушка поставила мне условие: скакать туда-сюда не будем! И я уже не могу всех их разворачивать в обратную сторону. Скажи это своему Скачко! Он же начальник, для него в пять минут подыщут комнатку! Чего тесниться-то?! Или я не права?
Боков шумно вздохнул:
– Хорошо, я поговорю с ним.
– Да уж, поговори, пожалуйста. Если на денек-два, ну, максимум на неделю, это мы с тобой, как стихийное бедствие, переживем, но если на больший срок, то я, боюсь, не выдержу! – Глаза ее наполнились слезами. – Извини!
Он сжал ее руку, кивнул.
Беркутов с Зоей пили чай. Беркутов с нежностью посматривал на нее. Зоя сидела с напряженным лицом и старалась не смотреть на директора. Улыбалась, но невпопад.
– Ты вернулась какой-то совсем другой, – он пристально взглянул на нее. – Что-то в поездке случилось?
– Я вернулась, а сын влюбился в замужнюю женщину! Она старше его на десять лет. Про ее мужа я даже не говорю! Он военный, полковник, просто рвет и мечет!
– Он что, в курсе?
Зоя поморщилась, грустно махнула рукой. Беркутов сочувственно покачал головой.
– Большие детки, большие бедки! – вздохнул он. – С вашим сыном все понятно, в юности все влюбляются в опытных женщин. А ей-то мальчишка зачем? У нее что, нелады с мужем?
– Да кто ее знает?! – отмахнулась она. – Но вы-то, я вижу, тоже стали другим!
– Каким это другим?
– Тихим, спокойным. Мне даже трудно определить, что с вами-то случилось?!
Она пристально посмотрела на него, стараясь разгадать его тайну. Беркутов улыбнулся.
– Просто книгу хорошую читаю.
– Какую?
Он достал небольшую по формату книжицу, умещающуюся в кармане пиджака, показал ей. Это были все тексты Евангелия. От Матфея, От Иоанна, от Луки и от Марка. Зоя пролистнула ее, удивилась:
– У меня дома тоже Евангелие и Библия есть! Но у меня старинные еще издания. От бабушки достались. Тисненые обложки с медными застежками.
– Ты их сама-то читала, эти тисненые?
– Обе книги напечатаны еще с ятями, на церковно-славянском языке! А я его не знаю! – Зоя усмехнулась. – Надо бы где-нибудь на русском раздобыть.
– А я оторваться от этих посланий не могу! – вдруг взволнованно проговорил он. – И знаешь, словно заново мир начал постигать! Странное ощущение.
Зоя с интересом слушала его. Беркутов посмотрел на часы, быстро поднялся.
– Извини, но через пять минут разговор с Алтаем! Они посылают нам сорок тонн молодой баранины, каждая партия по двадцать тонн, через десять дней вышлют еще два вагона. Как там у нас со спросом на баранину? Узнай! Если не очень высок, я уже договорился с «Узбекистаном», они с радостью возьмут, а мы
