Беркутов кивнул.
– А что так мало?
Беркутов пожал плечами.
– Сколько есть.
– Вид у вас усталый. Может быть, вас записать к врачу? Полежите с недельку в больничке, придете в себя! Вы не против?
Беркутов не ответил.
– Так вы согласны на предложение генерала?
Беркутов напрягся.
– А слову генерала можно верить?
– Можно! На то он и генерал!
– Тогда я согласен.
Скачко, услышав этот ответ, в первую секунду даже не поверил.
– Вы это осознанно?
Беркутов кивнул
– Что ж, я рад! – улыбнулся полковник.
Скачко зашел к генералу, выложил четыре большие пачки бумажных денег, завернутые в полиэтилен. Тот изумленно уставился на пачки.
– Мы нашли это в воздуховоде на даче Беркутова. Здесь ровно сорок тысяч рублей! Но больше ничего не нашли, видимо, это все сбережения Беркутова.
Култаков оглядел четыре тугие пачки двадцатипятирублевок, нахмурился.
– А долларов нет?
Скачко развел руками. Култаков нахмурился.
– Он что, издевается над нами?! Надо еще искать! Сорок тысяч в чулке можно найти в каждой третьей семье! – разгневался Култаков. – Нам этого мало!
– Мы пять раз простукали, обшарили все стены и углы. Больше ничего!
Култаков помрачнел.
– Ладно, пусть пишет, кому что передавал. Дай ему толстую тетрадь, и пусть подробно все расписывает. Каждый рубль!
Скачко кивнул.
– Андропов уже вряд ли выйдет из клиники. Плохи у него дела. Почки отказывают, – мрачно произнес генерал.
– И что теперь? – с тревогой спросил Скачко.
– А что теперь?! Курс не меняем! Следующий Старшинов! Но ты прав. Нам это ни к чему. Пусть им займется республиканская прокуратура РСФСР. Мы им дорогу проторили.
Скачко кивнул.
Костиков встретился со Старшиновым на «Птичке» в собачьем ряду. Тот придирчиво рассматривал щенков спаниеля, выставленных на продажу и копошащихся в большой плетеной корзине. Костиков оглянулся, но, не заметив ничего подозрительного, подошел к нему, встал рядом и тоже стал рассматривать одного из щенков.
– Этот вот, белоухий, посимпатичней будет! – посоветовал Костиков. – Решили охотой заняться, Николай Иваныч?
Старшинов хмуро взглянул на своего помощника и снова принялся разглядывать щенков. Он отошел от корзины со спаниелями и двинулся дальше по собачьему ряду. Костиков, опасливо озираясь по сторонам, поплелся за ним.
– Вы всерьез щенка выбираете? – спросил Костиков.
– Всерьез, – пробурчал Старшинов.
Костиков недоуменно хмыкнул.
– Для внука, что ли?
Старшинов не ответил. Остановился возле корзины с королевскими биглями с коричнево-рыже-белым окрасом и радостно стал их рассматривать.
– Словно с картин малых голландцев сошли! – восторженно произнес он.
Костиков все крутил головой по сторонам, стараясь засечь «наружку», но заметить что-либо не удавалось. Он вплотную приблизился к Старшинову.
– Наш друг начал давать признательные показания, – зашептал он. – Кому передавал, сколько, когда. Память у него, говорят, отменная. Есть людишки, мы могли бы прервать поток дружеских воспоминаний…
Костиков бросил злой взгляд на молодого парнишку, который протискивался поближе к корзине, чтобы посмотреть на биглей, и одним этим уже оказался подозрителен, а когда повернулся к Старшинову, то натолкнулся на его жесткий взгляд.
– Решил в бандиты податься? – прорычал Николай Иванович.
Костиков хмуро огляделся по сторонам.
– Какие бандиты, когда он нас с тобой закладывает?!
– Молчать!
Старшинов поморщился, схватился за живот. Полез в карман, достал таблетку, бросил в рот.
– Если Георгий признался, то, значит, невмоготу стало. Ты вон какой гладкий, лощеный! А мы с ним на войне землей давились, ползая на волоске от смерти. И спали с ней в обнимку!
– Давайте хоть без имен!
Костиков умолк, поморщился, недовольный этим указанием своего начальника.
Беркутов передал тетрадь Скачко. Полковник начал ее листать. Она была исписана мелким почерком. Там были схемы, суммы, фамилии, а также даты. Так за последний, 1982 год было записано: «Гришину В.В. с января по сентябрь 82-го было передано без оплаты 5 продовольственных заказов на общую сумму две тысячи шестьсот рублей». Скачко хмыкнул, захлопнул тетрадь, бросил ее на стол.
– Я там все расписал, до копейки, – объяснил Беркутов. – Излишки составили двести девяносто семь тысяч. Из них сто восемьдесят семь тысяч раздал в Мосторговлю, Минторговлю, райпищекомбинаты и так далее, там все расписано. Сто десять тысяч ушли на служебные издержки…
– Что это такое – «служебные издержки»?
– Там все расписано. Это оплата продуктовых наборов, которые брали партийные, советские органы и влиятельные частные лица, а денег за них не платили. Лично себе я за десять лет взял всего пять тысяч рублей, там это тоже указано.
Беркутов виновато опустил голову. Скачко задумался.
– А «Мерседес» на что вы купили?
– «Мерседес» я купил подержанный, он был списан из посольского гаража и стоил половину «Волги». Мы с женой четыре года на него копили!
– Неужели вы не понимали, что это беззаконие, воровство, что давать взятки преступно, безнравственно, в конце концов?! – воскликнул полковник.
Беркутов задумался, потом кивнул.
– Я понимаю, вы правы! Но еще Ленин говорил: жить в обществе и быть свободным от этого общества нельзя. Так и я не мог быть свободным от той системы, в которой существовал. Вот и все, что я могу сказать в свое оправдание! – Он умолк, прикрыл глаза ладонью. Всплыло воспоминание из прошлого.
Костиков жарил шашлыки, Старшинов с Беркутовым прогуливались по территории его дачи.
– Ты же понимаешь: первый – это первый! Из его закромов вся власть кормится! А чтобы пополнять эти закрома, одними распоряжениями сверху не отделаешься! Это Ленин мог объявить продразверстку и с ружьем отбирать излишки! Нынче за них надо платить: Астрахани – за осетров, Омску – за стерлядь, ну и так далее! А чем платить? Не своей же зарплатой! Ну, да ты не на пустое место пришел! Мы эти трудные вопросики уже порешали…
Старшинов взглянул на Беркутова.
– При передаче дел меня уже просветили.
