— Прошу прощенья? По-моему, ты не вправе это решать! — Брайан говорил спокойным тоном, но он явно был в бешенстве. Глаза его гневно сверкали.
— По-моему, она вполне может остаться. У меня есть свободная комната. — Джессика подняла подбородок и посмотрела Брайану прямо в глаза. Она не нуждается в одобрении этого несносного человека и не позволит ему одержать над ней верх. Джессика взяла себя в руки и улыбнулась Брайану так же мило, как только что улыбалась Мишель.
— А теперь меня пригласили! — радостно воскликнула Мишель.
Брайан свирепо посмотрел на племянницу, а потом на нее. Хорошо, что не нарушила закон. Джессика не сомневалась — иначе он бы, не моргнув глазом, велел бы ей встать к стене и надел бы на нее наручники.
— Могу я поговорить с вами наедине, мисс Моран? — строго спросил Брайан.
Мишель закатила глаза.
— Сейчас он отведет тебя в сторону и начнет допрашивать «с пристрастием». То же самое он устроил маме моей подруги Моники, когда я собиралась остаться у них на ночь. Ужасно стыдно. «Миссис Ламберт, есть ли у вас в доме оружие? Употребляете ли вы наркотики?»
— Откуда ты знаешь? — резко спросил он племянницу.
— Мне рассказала миссис Ламберт. Это показалось ей забавным. И милым. А мне — нет.
Ему явно надоело спорить с племянницей. Он так выразительно посмотрел на Мишель, что она запнулась на полуслове.
Брайан крепко взял Джессику за локоть и бесцеремонно увел ее подальше от Мишель. Ей следовало бы обидеться на столь грубое прикосновение, но она почувствовала лишь сильное волнение.
Брайан выпустил ее локоть, но рука продолжала гореть, будто его гнев оставил на ней клеймо. Джессика пристально смотрела в его шоколадно-карие глаза. Она как будто вернулась в прошлое. Ей снова шестнадцать, сердце колотится и так полно желанием, что ноет.
Она сурово напомнила себе, что девочка, мечтавшая о несбыточном, осталась в прошлом. Но он стоит так близко, что она может сосчитать ресницы — густые и колючие — обрамляющие его глаза…
Близость Брайана тревожила Джессику. В ее мысли закрался опасный вопрос: а что, если взрослая Джессика может получить то, чего не смогла в юности? Ведь она стала совсем другой. Стройной. Уверенной в себе. Можно было даже пойти дальше и признать себя хорошенькой. Что, если она понравится Брайану?
Вопрос был слишком сложным. Конечно, он хорош собой, высокий, сильный, привлекательный. Но если он остался бесчувственным, тупым эгоистом, зачем ей его внимание?
Разве что так, ради чистого удовольствия, предательски нашептывал ей внутренний голос. Ну же, Джессика, разве тебе не хочется завести опасный флирт?
Опасность — вот чем грозит ей появление Брайана. Она может утратить чувство уверенности, которое развивала в себе последние четырнадцать лет. Казалось, достаточно одного его подмигивания, улыбки, доброго слова или поцелуя — и от этой уверенности не останется ничего.
Она посмотрела на его губы.
— Нет!
— Извини? — спросил он.
Джессика вспыхнула.
— Э-э… ничего. Я просто подумала вслух.
— Надеюсь, над ответом, который ты собираешься дать Мишель? Насчет просьбы погостить у тебя?
Он прав. Мишель должна уехать. Если девочка остаться, то невольно возобновятся отношения Джессики с человеком, у которого до сих пор есть власть над ней. В глубине души она, как любая женщина, мечтала быть слабой и беспомощной в объятиях мужчины, мечтала о пылких поцелуях, о том, чтобы встретить родственную душу.
И все же она не могла заставить себя взять обратно приглашение Мишель, даже в интересах самосохранения. Этот чувствительный, страдающий ребенок так несчастен и одинок! Отвернуться от Мишель — все равно, что отвернуться от себя самой в юном возрасте и от всего, что ей дорого.
Девизом Джессики было: «Не навреди». Если она проявит равнодушие к мольбе Мишель, то нанесет ей огромный вред.
— Я буду рада, если твоя племянница останется погостить, — твердо сказала Джессика. Она скрестила руки на груди и тряхнула кудрями. — Думаю, так будет лучше.
Брайан помрачнел и нахмурился. Джессике показалось, что он снова считает до десяти. Хороший знак, подумала она. Легкая враждебность между ними поможет защититься от нелепой мысли, которая пришла ей в голову. Что она получит удовольствие, флиртуя с опасностью.
А он сейчас выглядел опасным. И заговорил с ней суровым, холодным тоном. Тоном человека, привыкшего отдавать приказы, которым беспрекословно подчиняются. И тогда Джессика твердо решила стоять на своем.
— Послушай, — сказал он, — по-моему, не следует ей уступать.
— Вот как? — Джессика поставила ноги на ширину плеч, копируя позу Брайана. — Выходит, все дело во мне? Ты почему-то решил, что мне можно доверить собаку, но не племянницу, так? Мишель права? По- твоему, я выращиваю еще и коноплю?
— Вовсе нет! Раньше ты не была упрямой!
— Четырнадцать лет назад ты общался со мной меньше двух часов. У меня просто не было возможности проявить упрямство. — Впрочем, он прав. Джессика не была упрямой. Она из кожи вон лезла, пытаясь дать ему понять, кто она на самом деле. И в миг безумия, при свете луны, Джессике показалось, что он понял. Увидела, как заблестели его глаза, когда он наклонился к ней, а потом уткнулся ей в волосы и прошептал: «Я позвоню».
— Джессика, я был тогда глупым, пустым мальчишкой, эгоистом и вряд ли с тех пор заметно изменился к лучшему. Но можешь радоваться: на свете есть справедливость. Ты счастливая, живешь здесь, среди цветов, а я подбираю пьяных и полжизни провожу в машине, от которой несет рвотой и… ну, кое-чем похуже. И знаешь, что? Ни у кого из тех ребят, которые считали себя пупом земли, нет того, что есть у тебя здесь.
— А что у меня здесь есть?
Брайан ответил не сразу. Он огляделся по сторонам. Его голос стал мягче.
— Это заметила Мишель. Это место… У тебя мирная жизнь.
Ха! Она была мирной полчаса назад!
— Итак, поскольку я младшая сестра Матери Терезы, — хотя, надеюсь, выгляжу лучше, — что за проблема с Мишель? Почему она не может у меня погостить?
— Я никогда не забуду, как ты помогла собаке в тот вечер, и я хочу, чтобы ты спасла щенка моей племянницы, если такое возможно. Дело не в том, что я не могу тебе доверить Мишель. Видишь ли, моя работа требует, чтобы я хорошо разбирался в людях. От этого иногда зависит чья-то жизнь. И ты внушаешь мне доверие. Но я не хочу, чтобы Мишель осталась у тебя, потому что этот проклятый пес может умереть. — Брайан внезапно понизил голос в целях осторожности, глядя через плечо Джессики. — Боюсь, девочка этого не вынесет.
Джессика вздохнула. Значит, дело не в его самолюбии. Взгляд у него был встревоженный.
— Брайан, — сказала она, — не тебе решать, сколько она может или не может вынести.
— Но я теперь обязан защищать ее!
— Есть вещи, которые не имеют никакого отношения к твоим обязанностям. Хочешь верь, хочешь не верь, но солнце восходит и заходит без твоей помощи. Ты, видимо, привык руководить. Но с Мишель такое не пройдет. — Она коснулась его руки. — Не в твоих силах защитить Мишель от жизни. Разве что запрешь ее в шкафу. Да и тогда крышу дома может проломить упавшее дерево. Оставь ее здесь, — продолжала Джессика. — Мы вылечим щенка или поможем ему умереть. И то, и другое может быть важным опытом. Доверься мне. Хоть немного.
Он взглянул на руку Джессики, которую она еще не отняла, и накрыл ее ладонью.
— Хорошо, — сказал он. Его голос звучал тихо и хрипло.
