— Джесс, помоги, ты ведь самая умная из нас!
Сестра немного смягчилась.
— Итак, ты не можешь закрепить подгузник?
— Нет. Я сама виновата. Когда малышка начала кричать «пу-пу», я решила, что она выражает радость от прыжков на батуте, который я купила для нее.
— Ты купила ей батут? Это безумие!
Бренде пришло в голову, что умная, спокойная, здравомыслящая Джессика гораздо больше подходит Клинту, чем она.
Но у Джесси есть профессор Митч Майклз.
Челси и Бренда ненавидели его, хотя скрывали от сестры, что ее поклонник кажется им занудой и интеллектуальным снобом. Джессика, по их мнению, заслуживала лучшего.
— Как Челси? — спросила Бренда.
— Я не могу заниматься болтовней, Бренда! У меня урок! Я живу в реальном мире.
— А мы с Челси — нет?
Сестра фыркнула и спросила:
— Как я могу помочь тебе с подгузником? Между нами огромное расстояние. У тебя есть Интернет?
— Мне помогает уже тот факт, что я слышу твой голос, — призналась Бренда. — Мне уже спокойнее. Но подгузник не застегивается.
— Найди липкую ленту.
— Что?
— Она толстая, серая.
— Но что, если у Клинта ее нет?
— У всех мужчин есть.
Откуда сестра знает, что есть и чего нет у настоящих мужчин? Вероятно, из книг.
— Пу-пу, — проворковала Бекки, пытаясь схватить телефон.
— Это Бекки здоровается по-своему, — объяснила Бренда.
— Судя по голоску, она очаровательная.
Бренда удивилась, услышав нотку тоски в голосе сестры.
— Ну, ладно, Бренда. Найди клейкую ленту или резинку пошире. В крайнем случае, надень ей резиновые трусы и затолкай в них бумажные полотенца.
— Прекрасная мысль! — восхитилась Бренда и потянулась за резиновыми трусами.
— Не вешай трубку! — попросила она, прижимая телефон плечом.
— Как Клинт? — спросила Джессика, в то время как Бренда начала засовывать Бекки в трусы и напихивать в них бумагу.
— Хорошо, — коротко ответила она.
— На похоронах он выглядел ужасно.
Бренда не хотела слушать о скорби Клинта по женщине, которая стала его женой вместо нее.
— Никогда в жизни я не помышляла выйти за него замуж.
— Что?
— Ничего!
— Бренда!
В голосе Джессики прозвучало сочувственное понимание.
— Кажется, у меня получилось. Джесс, ты гений! Спасибо за помощь. Пока!
Она отложила телефон и услышала, как хлопнула дверь. На лестнице раздались шаги.
— Бренда? Бекки? Вы где?
— Тише, — обратилась Бренда к ребенку. Она не хотела, чтобы Клинт увидел их в таком виде.
— Даа-даа! — заверещала девочка. — Даа-даа!
— Бренда? — Дверь открылась. — Я забыл разрешение на ловлю рыбы и… — Клинт умолк.
Внезапно Бренда увидела детскую его глазами. Повсюду валяются грязные подгузники, коричневые пятна покрывают все поверхности, включая ее пижаму, все покрыто слоем детской присыпки, занавески сорваны, и сама она выглядит ужасно: потная, липкая и растрепанная.
Сложив руки на груди, Клинт рассматривал Бренду, раскачиваясь на каблуках.
— Я уже почти закончила, — с достоинством заявила Бренда.
— Вижу. Когда ты окончательно закончишь, можешь заняться другой комнатой, которую я давно хотел разрушить. — Глаза Клинта подозрительно блеснули.
— Не смейся!
— Я не смеюсь.
— Я старалась изо всех сил.
— Не сомневаюсь.
— Вот! — Бренда с победоносным видом засунула последнее полотенце в резиновые трусы и, подняв Бекки, представила ее на обозрение.
— Что это такое? — осторожно спросил Клинт.
— Изобретательность в лучшем виде!
— Выглядит так, словно у нее там тыква. Белая, бугристая тыква.
Клинт подошел и взял дочь на руки. Плечи у него затряслись, и он расхохотался. Откинув голову Клинт смеялся от души, но Бренда обрадовалась бы больше, если бы не она явилась причиной его веселья.
Она вспомнила, что ее цель заключалась в том, чтобы заставить Клинта смеяться.
Но это еще не все.
— Это моя вина, — с трудом произнес Клинт, вытирая слезы, выступившие на глазах. — Я забыл, как ужасно впервые менять подгузник в одиночку. Однажды я даже воспользовался клейкой лентой.
— Серой такой, — со знанием дела сказала Бренда, снова удивившись, когда ее сестра успела стать знатоком мужчин. Вряд ли этому способствовал заумный Митч.
— Верно. Несколько раз нам с Бекки пришлось принимать душ. Мы ухитрялись испачкаться так, что только белки глаз были видны.
Бренда рассмеялась. Всего несколько минут назад она сомневалась, что когда-нибудь сможет смеяться. Но разве у Клинта нет дара превращать плохое в хорошее? Он даже не пытается: просто у него инстинкт находить нужное слово и жест.
Клинт протянул руку и потрепал Бренду по подбородку, словно члена своей команды, который только что выполнил опасную для жизни миссию.
— Ты молодец, — сказал он.
Это вряд ли походило на признание в любви, но даже от этой маленькой похвалы у девушки закружилась голова.
— Отправляйся удить свою рыбу. — Она протянула руки к ребенку.
— Знаешь, — с сомнением сказал Клинт, — я мог бы остаться. Не думаю, что сегодня есть клев.
— Не смей жалеть меня! — возмутилась Бренда. Что может быть хуже жалости?
— Я не жалею, но…
Но.
Короткое слово зачеркнуло все, что ему предшествовало.
— Это всего лишь непредвиденное затруднение. День пройдет хорошо.
— Конечно, — неуверенно согласился Клинт.
— Иди. Я нахожу оскорбительным, что ты считаешь меня неумелой.
— Я никогда не говорил этого.
— По глазам видно.
— Никогда не думай, что можешь угадать что-то по моим глазам, — тихо сказал он, сделав к ней шаг.
Бренда затаила дыхание. Она чувствовала, что Клинт собирается поцеловать ее.
Но этого не произошло. Свет в его глазах померк так быстро, что у нее возникло сомнение, не привиделся ли он ей.
