Передав ей Бекки, Клинт сказал:
— Я остаюсь. Ненадолго. Покажу тебе, как надевать ей памперсы и делать еще кое-что.
— Что?
— Ты знаешь, что такое стиральная машина?
— Смутно.
— Микроволновка?
— Да.
— А пылесос?
— Гмм…
— Ладно, начнем со стирки, потому что, судя по всему, тебе придется заняться ею.
Они одновременно посмотрели на коричневое пятно, украсившее желтую пижаму Бренды.
— Я уверена, что справлюсь.
— Ты когда-нибудь стирала?
— Миллион раз, — солгала она. Стирка — это когда ты бросаешь несвежие вещи в корзину для грязного белья, а потом получаешь их чистыми. Во время путешествий происходит то же самое.
— Ты ужасная лгунья, — тихо сказал Клинт.
Бренда не смогла снова сказать, чтобы он ушел. Потому что ей очень хотелось, чтобы он остался.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Здорово!
Клинт искоса взглянул на Бренду. Очевидно, он ей действительно нравится.
Глядя на нее, он понял, что поставил себя в трудное положение. Рядом с ним в тесной ванной комнате находится поразительно привлекательная женщина. Она чувствует себя совершенно непринужденно в его рубашке, которая едва прикрывает ее загорелые бедра. Ему приходилось видеть Бренду в очень коротких шортах, но тогда она не выглядела такой неотразимо сексуальной.
Странно, что, облачившись в мужскую рубашку. Бренда перестала походить на принцессу-сорванца. В ней появилась утонченная женственность. Прикусив ровными белыми зубами кончик своего очаровательного розового язычка, она осторожно насыпала в машину стиральный порошок.
— Кажется, ты говорила, что делала это миллион раз, — заметил Клинт, пересаживая Бекки на другое бедро.
— Конечно. — Она показала ему язык.
Что происходит? — недоумевал Клинт. Одной из самых богатых молодых женщин в мире нравится заниматься стиркой? Она действительно думает, что это здорово? Нет, Бренда никогда в жизни не стирала.
Бренда отвела глаза, чтобы избежать его пытливого взгляда.
— Ты читаешь Бекки книги?
— Конечно. Чтение способствует развитию речи.
— Представляю, как вы сидите вдвоем в большом кресле перед камином. Она гулит и пытается схватить «Войну и мир» или что-нибудь такое же развивающее. Как трогательно!
Хотя картина, нарисованная Брендой, оказалась точной, Клинт с нетерпением ожидал редких минут спокойного отдыха с дочерью после множества дневных забот. Однако он почувствовал раздражение.
Трогательно? Он ненавидел это слово. И почему женщины находят отцов-одиночек очень трогательными?..
Клинт решил перевести разговор на другую тему.
Бренда лжет, и это касается не только стирки.
— Почему, интересно, — сказал он, тщательно подбирая слова, — тебе нужно участвовать в гонках, карабкаться на ледники, прыгать с парашютом и рисковать жизнью, если тебе нравятся такие простые занятия, как стирка?
Бренда ухмыльнулась.
— Не знала, что ты следишь за моими «подвигами». Я польщена.
— Напрасно. Джейк все время рассказывает о своих дочерях.
— Ах, вот что…
Не разочарована ли она, что в его интересе нет ничего личного? Что он не следит за ее приключениями, просматривая бульварную прессу?
Но разве он не покупает каждую газету, в которой появляется ее фотография? Черт! Его начинает удивлять, почему он следит за ее жизнью.
Бренда начала загружать стиральную машину во второй раз.
— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнил ей Клинт, не обманутый сосредоточенностью, с которой его гостья бросала вещи в бак.
— Дело не в том, что это мне нравится, — неохотно призналась она.
— Тогда в чем, Бренда?
— Кто знает? — резко ответила она.
Клинт почувствовал, что должен остановиться. Чтобы понять комплексы мисс Кинг, нужна целая жизнь, и даже ее, по-видимому, не хватит.
«И все-таки, смогу ли я увидеть настоящую Бренду Кинг?»
— Кто знает? — повторил Клинт. — Ты знаешь.
Она сердито посмотрела на него, пожала плечами и нахмурилась.
— Адреналин, — сказала Бренда. — Жизнь или смерть. Он заставляет почувствовать ценность жизни. И я чувствую, что живу.
Что она чувствует в остальное время?
В ответе Бренды было больше, чем Клинт хотел узнать. Она молода и привлекательна; она может поехать туда, куда пожелает, и иметь все, что захочет. Но в душе у нее — пустота и одиночество. Она ищет себя, а не приключений.
Клинт всегда это чувствовал.
— Отбеливатель? — спросила она, стремясь уйти от продолжения разговора.
— Этот подходит только для белого белья. И потом, пятна исчезли, и мы можем обойтись без него.
— Клинт, кто бы мог подумать, что тебя ждет такая судьба!
Действительно, никто не мог знать этого; даже такой человек, как он.
— Итак, теперь это твоя жизнь? Ребенок? Стирка? Приготовление еды, уборка…
— Не забудь цветы и рыбную ловлю, — сухо подсказал Клинт. — Ассоциацию родителей и учителей, церковный хор, общество любителей орхидей…
Бренда не обратила внимания на его юмор.
— Тебе не скучно?
Он мог бы сказать, что все еще работает у ее отца, но ему не хотелось, чтобы Бренда проникала в тайны его жизни.
«Что я испытываю — скуку или удовлетворение? Или просто, просыпаясь каждое утро, пытаюсь выжить в трудной ситуации? Я воин без войны, и, как у Бренды, поле битвы находится во мне самом.»
Ребекка погибла в ужасной автокатастрофе спустя несколько дней после крещения ребенка, и Клинт внезапно оказался в мире, к которому не был подготовлен. Беспомощный маленький человечек полностью зависел от него, и это подорвало его уверенность в себе, в своих силах и собственной непогрешимости.
Смерть Ребекки и младенец, оказавшийся у него на руках, сделали Клинта более смиренным.
Но, слава богу, что у него есть дочь, о которой надо заботиться. Иначе он бы погиб. Но не от разбитого сердца, как всем хочется думать.
