животный жир. Ты даже представить не можешь, насколько это гнусный трюк. По сравнению с ним заклинание в глазах — воплощение хороших манер.
— А я превратилась в девчонку, — добавила Элфи, подмигнув Артемису. — Верх неприличия.
Артемис заставил себя улыбнуться.
— Странно, но после всех ваших обвинений мне не стало лучше. И ДНК-пушки тоже не повышают настроение.
Элфи жестом велела полицейским разойтись, потом, наклонив голову, выслушала сообщение.
— Приближается вертолет. Это твой отец. Нам пора исчезнуть.
Номер Первый шутливо погрозил пальцем.
— И это не просто фигура речи. Нам действительно пора. Я знаю, люди используют это слово даже в тех случаях, когда исчезать не собираются, поэтому, дабы избежать недопонимания…
— Я все понял, Номер Первый, — тихо произнес Артемис.
Элфи согнула руку в локте, и Джуджу тут же запрыгнул на нее.
— У нас он будет в большей безопасности.
— Я знаю.
Он повернулся к Элфи и посмотрел ей прямо в глаза, карий и голубой.
Она тоже посмотрела ему в глаза, потом включила крылья и взмыла над землей.
— В другое время, — сказала она и поцеловала его в щеку.
Он был уже у двери, когда Элфи окликнула его.
— Знаешь, Фаул? Ты совершил добрый поступок. Ради того, чтобы его совершить. Не ради выгоды.
Артемис поморщился.
— Знаю. Я просто в ужасе.
Он опустил глаза, собираясь с духом, чтобы сказать нечто важное, а когда поднял голову, рядом с домом уже никого не было.
— До свидания, друзья, — сказал он. — Берегите Джуджу.
Артемис услышал шум вертолета, подходя к двери материнской спальни. Ему предстояло многое объяснить, но почему-то он думал, что Артемис-старший не станет вдаваться в детали, увидев Ангелину здоровой.
Юноша пошевелил пальцами, собрался с духом и вошел в спальню. Постель была пуста. Мать сидела у зеркала и в полном отчаянии смотрела на свои волосы.
— О боже, Арти! — воскликнула она с притворным ужасом, заметив в зеркале отражение сына. — Ты только взгляни на меня. Я должна немедленно вызвать из Лондона бригаду парикмахеров.
— Ты прекрасно выглядишь, мама… гм, мамочка.
Ангелина несколько раз провела расческой с перламутровой ручкой по длинным волосам, и с каждым движением к ним возвращался привычный блеск.
— Да, учитывая, что мне пришлось пережить.
— Ты была больна. Но тебе уже лучше.
Ангелина развернулась на стуле и протянула к нему руки.
— Иди сюда, мой герой. Обними свою маму.
Артемис был счастлив исполнить ее просьбу.
И тут его царапнула тревожная мысль: «Герой? Почему мама назвала меня героем?»
Обычно жертвы гипнотических чар полностью лишаются воспоминаний. Но Дворецки помнил, что сделала с ним Опал, даже описал свои ощущения Артемису. Шальке стерли память. Но что с матерью?
Ангелина крепко прижала его к себе.
— Ты столько сделал, Арти. Ты так рисковал.
Шум винтов стал ближе. От него задрожали окна. Отец вернулся домой.
— Ничего особенного, мамочка. Так поступил бы любой сын.
Ангелина положила ладонь ему на затылок. Он почувствовал ее слезы на своих щеках.
— Я все знаю, Арти. Все. Это существо оставило мне свои воспоминания. Я пыталась сопротивляться, но она была слишком сильна.
— Какое существо, мама? У тебя был жар. Галлюцинации, больше ничего.
Ангелина отодвинула его на расстояние вытянутых рук.
— Я находилась в воспаленном мозгу пикси, Артемис. И не смей мне лгать, будто этого не было. Я видела, как твои друзья едва не погибли, пытаясь тебе помочь. Как у Дворецки остановилось сердце. Видела, как ты спас нас всех. Посмотри мне в глаза и скажи, что ничего этого не было.
Артемис вдруг обнаружил, что не в силах взглянуть матери в глаза, а когда заставил себя это сделать, не смог солгать.
— Было. Все было. Даже больше.
Ангелина нахмурилась.
— У тебя карий глаз. Почему я раньше не замечала?
— Я тебя заколдовал, — произнес с несчастным видом Артемис.
— И отца?
— И его.
На нижнем этаже с треском распахнулись двери. Отец быстрым шагом пересек холл и начал подниматься по лестнице.
— Ты меня спас, Артемис, — торопливо произнесла мать. — Но мне кажется, что в эту ситуацию мы попали из-за твоего колдовства. Поэтому я хочу знать все. Все. Ты меня понимаешь?
Артемис кивнул. Он не видел иного пути. Он сам загнал себя в тупик, и единственным выходом была честность.
— Только дай возможность отцу и близнецам обнять и поцеловать меня, а потом мы поговорим. Это останется нашей тайной. Понял?
— Понял.
Артемис присел на кровать. Он снова почувствовал себя шестилетним мальчишкой, пойманным на взломе школьных компьютеров — он тогда пытался подменить контрольные вопросы более сложными.
Отец был уже на площадке. Артемис понимал, что его тайная жизнь закончилась. Когда они с матерью останутся наедине, придется все объяснить, с самого начала: похищения, восстания, прогулки по времени, мятеж гоблинов — все.
«Абсолютно честно», — подумал он.
И Артемис Фаул содрогнулся.
Спустя несколько часов тайфун по имени Беккет Фаул полностью преобразил родительскую спальню. На тумбочке появились коробки из-под пиццы, а на стене — выполненные томатным соусом живописные полотна. Беккет сбросил с себя всю одежду и нарядился в отцовскую футболку, перепоясавшись ремнем. Тенями для век он нарисовал себе усы, губной помадой — шрамы, и в данный момент отражал нашествие невидимого врага, используя в качестве меча один из старых отцовских протезов.
Артемис заканчивал рассказ о чудесном исцелении Ангелины.
— И потом я понял, что мама каким-то образом заразилась лихорадкой Гловера, которая встречается только на Мадагаскаре, синтезировал природное лекарство, которое используется местными жителями, и ввел его. Облегчение наступило немедленно.
Как только Артемис замолчал, Беккет театрально вздохнул с облегчением. Он проскакал по комнате на воображаемом коне и ткнул Майлза протезом.
— Интересно было? — спросил он брата. Майлз слез с кровати и по секрету шепнул на ушко Беккету:
— Артемис — простак.
