Элфи на полсекунды оторвала взгляд от зонда.
— Говори, Жеребкинс. Что там находится?
Кентавра вдруг придавило грузом ответственности. Он подавлял это чувство с момента атаки зонда…
— Атлантида. О боги, Элфи, зонд летит прямо на Атлантиду.
Эльфийка снова перевела взгляд на четыре световых диска.
— Он сможет пробить купол?
— По крайней мере, зонд на это не рассчитан.
Элфи дала ему несколько секунд подумать над сказанным.
— Ладно, признаю, он уже сделал много такого, на что не был рассчитан.
— Ну и?
Жеребкинс что-то посчитал на экране, причем суть расчетов сумел бы уловить только Артемис, окажись он рядом.
— Возможность существует, — сказал он наконец. — От зонда ничего не останется, но, перемещаясь с нынешней скоростью, он вполне способен расколоть купол.
Элфи выжала из двигателя еще немного скорости.
— Мы должны предупредить Атлантиду. Орион, на экране ничего не появилось?
Единственный человек в капсуле поднял взгляд от экрана.
— Совсем ничего, принцесса, но вот этот огонек мигает очень настойчиво. Это имеет какое-то значение?
Жеребкинс заглянул ему через плечо.
— Вероятно, повредили в тоннеле корпус. Утечка кислорода.
У Элфи на мгновение обмякли плечи.
— Не имеет значения. Продолжаем преследование.
Жеребкинс сжал череп ладонями, пытаясь собраться с мыслями.
— Нет. Сейчас мы должны попытаться вырваться из кольца созданных зондом помех, а для этого надо подняться на поверхность.
— А если он изменит курс?
— Значит, он не попадет в Атлантиду и никто не утонет и не окажется раздавленным толщей воды. А если он решит развернуться и повторить попытку, все будут готовы.
Все существо Элфи восставало против отступления.
— Я чувствую себя так, словно мы бросаем жителей Атлантиды на произвол судьбы!
Жеребкинс указал на экран.
— Если скорость не изменится, зонд достигнет Атлантиды через три часа. Кислород у нас кончится через пять минут. Через шесть мы потеряем сознание, через двенадцать умрем и уже никому ничем не поможем.
— У меня немного кружится голова, — сообщил Орион. — Но я чувствую чудесное воодушевление и восторг. Кажется, я вот-вот придумаю рифму к слову «апельсин».
— Кислородная недостаточность, — объяснил Жеребкинс. — А может, он всегда такой.
Элфи снизила скорость.
— Мы успеем?
Жеребкинс вывел на экран сложное уравнение.
— Если немедленно поплывем обратно. Может быть. А если тот, кто все это затеял, догадался увеличить мощность глушилки, то нет.
— «Может быть» — лучшее, на что ты способен?
Жеребкинс устало кивнул.
— Самое лучшее.
Тремя уверенными движениями Элфи развернула капсулу.
— Лучшие шансы за весь день, — сказала она.
Гонка продолжалась, но стала не совсем обычной — теперь соперники убегали друг от друга. Цель была проста: когда стало известно, куда направлялся зонд, у Элфи оставалось всего шесть минут на выведение капсулы из кольца помех. Не говоря уже о том, что иногда приятно и подышать. К счастью, зонд погружался по крутой траектории, поэтому обратный вектор бота получался таким же. Если им удастся вырваться на поверхность до истечения шести минут — идеально. Станут посылать сигнал, пока Гавань не примет сообщение. Если нет, то в спасботе не имелось ни автопилота, ни мощного передатчика, поэтому зонд окажется над сторожевыми башнями Атлантиды прежде, чем его кто-нибудь заметит, и к тому же — какая неприятность — сами преследователи умрут.
«Странно, — подумала Элфи. — Даже пульс не участился. С момента знакомства с Артемисом Фаулом балансировать на грани жизни и смерти стало для меня почти привычным делом».
Она искоса посмотрела на романтика с лицом Артемиса Фаула, и тот почувствовал на себе ее взгляд.
— Пенни за ваши мысли, принцесса. Хотя они стоят гораздо больше.
— Я хотела, чтобы ты исчез, — прямо ответила Элфи, — а к нам вернулся Артемис. Он нам нужен.
Орион хмыкнул.
— Мысль оказалась не настолько ценной, как я предполагал. Почему вы хотите вернуть Артемиса? Он низко и подло относился буквально ко всем.
— Потому что Артемис смог бы вытащить нас отсюда живыми, спасти жителей Атлантиды и, возможно, выяснить, кто убил ребят из ЛеППРКОНа.
— Допустим, — надулся Орион. — Но в его сонетах нет души, а оперный театр он спроектировал исключительно ради каприза.
— Ага, — вмешался Жеребкинс. — В данный момент нам не хватает именно умения проектировать оперные театры.
— О да, мой вероломный конь, — раздраженно произнес Орион. — Умение проектировать космические зонды пригодилось бы нам в значительно большей степени.
Элфи резко врубила сирену, дабы привлечь их внимание.
— Извините, джентльмены. Все эти споры только поглощают кислород, поэтому, пожалуйста, помолчите.
— Это приказ, возлюбленная?
— Да, — угрожающим тоном прошептала Элфи. — Приказ.
— Очень хорошо. Значит, помолчим. Скорее предпочту отрезать себе язык, нежели вымолвить хоть слово. Лучше я отрублю себе голову ножом для масла, чем…
Элфи поддалась более низменному инстинкту и двинула Ориона в солнечное сплетение.
«Неправильно это, — подумала она, когда юноша, ловя ртом воздух, повис на ремнях. — Потом мне будет стыдно».
Если, конечно, это «потом» настанет.
Мощности в топливном блоке хватало, не было только воздуха в баллонах и восстановительного оборудования для извлечения углекислого газа из выдыхаемой смеси. Капсула предназначалась исключительно для краткосрочных полетов. Она не была рассчитана на выполнение боевых операций: корпус мог лопнуть от вызванного резким всплытием перепада давления прежде, чем кончится топливо.
«Как много способов умереть, — подумала Элфи. — В конце концов один из них нас достанет».
Цифровой глубиномер отсчитывал деления по убывающей с десяти тысяч метров. Друзья угодили в атлантическую впадину, чье дно никогда не видели глаза человека. Стайки неведомых светящихся рыб, легко выдерживая скорость подъема, вились вокруг спасбота и тыкались в корпус прозрачными, светящимися, будто каждая из них проглотила фонарик, пузиками.
Затем освещение изменилось, и «фонарики» исчезли так быстро, словно дематериализовались. Их место заняли тюлени, киты и рыбы, похожие на серебристые наконечники стрел. Мимо проплыла глыба
