Усиленные металлические уголки крышки вдруг отделились от нее, разлетелись по сторонам, толкаемые реактивными струйками, и присосались к потолку. Одновременно экран развернулся до площади в один квадратный метр, а по кромкам появились полоски динамиков.
— Большой экран, ну и что? — сказал Жеребкинс. — Игра на зрителя. Не хватает только нескольких комплектов трехмерных очков.
Артемис нажал еще на одну кнопку, и присосавшиеся к потолку уголки обернулись проекторами, откуда четырьмя потоками хлынули цифровые данные, через несколько мгновений создавшие в центре зала вращающуюся модель планеты Земля. На экране появился логотип компании «Фаул индастриз» в окружении нескольких файлов.
— Голографический ящик, — произнес Жеребкинс, с удовольствием сохраняя невозмутимость. — У нас они давным-давно.
— Ящик совсем не голографический, — сказал Артемис, — а реальный, но изображения, которые вы видите, голографические. Я внес несколько обновлений в систему полиции Нижних Уровней. Чемоданчик синхронизирован с несколькими спутниками, и находящиеся на борту компьютеры могут составлять в режиме реального времени изображения объектов, расположенных за пределами диапазона чувствительности датчиков.
— У меня есть такая система дома, — пробормотал кентавр. — Для детской игровой приставки.
— Кроме того, система оборудована интеллектуальным интерактивным интерфейсом, при помощи которого я могу создавать или изменять объекты, надев специальные трехмерные перчатки, — продолжил Артемис.
Жеребкинс нахмурился.
— Ладно, вершок. Неплохо. — Он не удержался и добавил: — Для человека.
Зрачки Виниайа сузились из-за света проекторов.
— Все это очень мило, Фаул, но цель встречи нам до сих пор неизвестна.
Артемис вошел в голограмму и надел парящие над Австралией трехмерные перчатки. Перчатки с толстыми цилиндрическими пальцами и незатейливой, словно изготовленной из полистирола манжетой слегка просвечивали. Сканер чемоданчика снова замигал, раздумывая, следует ли признать ладони Артемиса. Перчатки негромко пискнули и сжались, образовав вторую кожу вокруг пальцев, причем каждый сустав выделялся цифровым маркером.
— Земля, — начал юноша, подавив стремление открыть папку с заметками и сосчитать слова. Он знал свою лекцию наизусть. — Наш дом. Она дает нам пищу и кров. Если бы не ее притяжение, мы давно улетели бы в космос и замерзли, правда, потом оттаяли бы и зажарились на Солнце, что, впрочем, не имеет большого значения, так как к тому времени мы давно умерли бы от удушья. — Артемис умолк в ожидании смеха и удивился, его не услышав. — Это была небольшая шутка. Я прочел в руководстве по составлению презентаций, что шутка способствует непринужденности общения, помогает, так сказать, растопить лед. Кстати, я включил в данную шутку растопленный лед в качестве дополнительного уровня юмора.
— Так это была шутка? — спросила Виниайа. — Я отдавала офицеров под трибунал за менее серьезные проступки.
— Если мне попадается гнилой фрукт, я выбрасываю его, — добавил Жеребкинс. — Почему бы тебе не заняться наукой, а шутки оставить тем, кто имеет в этом деле хоть какой-то опыт?
Артемис хмурился, расстроенный незапланированным отступлением, — ведь теперь он не знал, сколько слов получится в речи. Если он закончит на четном, общее число может оказаться не кратным пяти, и тогда жди беды. Может, начать сначала? Нет, это жульничество, боги чисел просто сложат две речи вместе, и станет только хуже.
«Сложно. Так трудно не сбиться со счета, даже мне».
Но надо продолжать, потому что ПРОЕКТ жизненно необходимо представить сейчас, сегодня, чтобы незамедлительно приступить к изготовлению ПРОДУКТА. Поэтому Артемис запер неуверенность в сердце и с жаром пустился излагать дальше, почти не останавливаясь перевести дух, поскольку опасался, что тогда мужество оставит его.
— Человек — наибольшая угроза для Земли. Мы извлекаем из недр планеты ископаемое топливо, а потом используем его против нее же, вызывая глобальное потепление. — Артемис указал трехмерным пальцем на большой экран, открыв подтверждающие его слова видеофайлы. — Ледники теряют не меньше двух метров толщины в год, а это полмиллиона квадратных миль только в Северном Ледовитом океане за последние тридцать лет. — За его спиной при помощи видеофайлов демонстрировались некоторые последствия глобального потепления.
— Мир нуждается в спасении, — продолжал юноша. — Теперь я наконец понимаю, что именно мне предстоит его спасти. Потому-то я и гений. В этом и заключается смысл моего существования.
Виниайа постучала по столу указательным пальцем.
— В Гавани существует довольно влиятельное лобби, полагающее, что препятствовать глобальному потеплению не следует. Люди уничтожат сами себя, и мы вернем себе планету.
Артемис был готов к подобному замечанию.
— Очевидный аргумент, командующий, но ведь опасность грозит не только людям. — Он открыл еще несколько файлов, и все увидели тощих белых медведей, плывущих на обломках льдин, лосей в Мичигане, заживо пожираемых клещами, обесцвеченные коралловые рифы, лишенные каких бы то ни было признаков жизни. — Это затронет всех существ на поверхности планеты или под ней.
Жеребкинса презентация явно раздражала.
— По-твоему, мы не задумывались об этом, вершок? По-твоему, именно эта проблема не занимала умы всех ученых в Гавани и Атлантиде? Честно говоря, я нахожу эту лекцию унизительной.
Артемис пожал плечами.
— Твои чувства не имеют значения. Равно как и мои. Землю надо спасать.
Элфи резко выпрямилась.
— Только не говори, что ты нашел решение проблемы.
— Думаю, нашел. Как минимум вариант.
Жеребкинс фыркнул.
— Честно? Дай угадаю. Обернуть айсберги? Или выстрелить в атмосферу линзами, преломляющими лучи? А как насчет заказного облачного покрова? Уже теплее?
— Нам всем уже теплее, — сказал Артемис. — В этом и состоит проблема. — Он поднял одной рукой голограмму Земли и закрутил ее, как баскетбольный мяч. — Все подобные решения могут сработать, правда, с некоторыми поправками. Но они требуют слишком значительного межгосударственного сотрудничества, а, как нам хорошо известно, человеческие правительства не любят делиться игрушками. Возможно, лет через пятьдесят ситуация изменится, но будет поздно.
Командующий Виниайа всегда гордилась своей способностью правильно оценивать ситуацию, и сейчас интуиция грохотала у нее в ушах тихоокеанским прибоем. Настал исторический момент, даже воздух, казалось, наэлектризовался.
— Продолжай, человек, — произнесла она тихо, но властно. — Расскажи нам.
Артемис при помощи трехмерных перчаток выделил области оледенения и преобразовал массу льда в квадрат.
— Защитное покрытие ледников — великолепная идея, но даже если бы их топография была исключительно проста, то есть представляла собой плоский квадрат, нескольким армиям понадобилось бы полвека, чтобы справиться с такой задачей.
— Не знаю, не знаю, — возразил Жеребкинс. — По-моему, ваши лесорубы уничтожают тропические леса значительно быстрее.
— Балансирующие на грани закона действуют быстрее тех, кто законом связан, вот тут-то и вступаю я.
Жеребкинс закинул ногу на ногу — непростой трюк для сидящего на стуле кентавра.
— Говори же. Я весь внимание.
— Скажу. И буду признателен, если ты воздержишься от обычных воплей ужаса и недоверия, пока я не закончу. Когда каждую выдвинутую мной идею встречают возгласами, это очень утомляет и мешает
