– Да в принципе никакой... Просто я подумал, что у вашего знакомого своя студия, я мог бы переночевать у него... Я много места не займу...
– Подожди, тебе что, негде жить?
– Как это – негде? Дом есть... Правда, он под снос идет. Там сейчас холодно...
– Понятно. С бомжами живешь.
– Ну, не с бомжами... Хотя да, с бомжами. Но они нормальные люди, честное слово...
– Ладно, с жильем до завтра проблему решим...
Он может переночевать у нее, подумала Таня. Дома никого нет. Викентий зачем-то забрал с собой охранника. И горничная заболела...
– Переночуешь в гостинице, – решила она. – Я тебе дам денег.
Нет, это слишком – тащить его к себе домой. Она еще не совсем сошла с ума.
Таня полезла в сумочку, достала оттуда двести долларов, протянула ему. Парень взял деньги с жалкой, виноватой улыбкой.
– Спасибо вам большое! Даже не знаю, как вас благодарить...
Подали кофе. Но с ним придется повременить.
Таня поднялась со своего места:
– Я сейчас...
Когда она вернулась, Федор уже пил пиво. Он смаковал каждый глоток. На лице блаженство.
– Отличная вещь.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась она.
И пригубила свой кофе. Понравилось. Она сделала еще глоток, еще...
– Спасибо вам, Таня, большое. Знали бы вы, как вы меня выручили!..
– Покушал?
– Да, спасибо вам еще раз!
– Ну тогда пока. Езжай в гостиницу, а завтра у тебя фотосессия...
– В гостиницу?! В гостиницу меня не возьмут. У меня нет паспорта...
– А где твой паспорт?
– Он у друга. А друг только послезавтра будет. Нет, с паспортом у меня все в порядке. Только его сегодня нет...
– А к бомжам ты не хочешь?
– Ну почему же?.. Хотя нет, не хочу. Таня, вы, как всегда, правы...
На Таню вдруг навалилась какая-то истома. Федор ей уже не просто нравился. Его обаяние наполнило желанием каждую клеточку ее тела. В голове появилась пьяная легкость, за спиной как будто выросли крылья.
Казалось, она куда-то летит. И нет сил остановиться. Да и желания нет... Хотя нет, желание-то как раз есть. Но это желание безумное, страстное, и ему так нелегко противостоять...
– Я всегда права, – сказала она.
Голос какой-то чужой. А может, это какая-то другая женщина говорит за нее?..
– Знаешь что, Федор, мы сделаем так. Мы сейчас поедем ко мне домой, – решила эта другая женщина. – А завтра ты поедешь на фотосессию...
С этой другой женщиной Таня боролась все время, пока ехала домой. Она пыталась заглушить в себе ее голос. Но что-то плохо получалось...
Она заехала в гараж, оттуда вместе с Федором вышла в холл.
– Тебе придется поработать, – сказала она.
Казалось, ее голос эхом отозвался во всех комнатах дома.
Таня чувствовала себя пьяной. Но ведь она не пила. А потом, после спиртного нет такой легкости и столь жгучего желания.
– Да, конечно, – с готовностью кивнул он.
– Ты... Ты сейчас примешь душ. Переоденешься... А потом... Потом ты будешь всю ночь находиться в холле. Вместо охранника... Ты меня понял?
– Понял.
– Ну тогда все...
Она поднялась наверх, зашла в свою комнату, легла на кровать.
Что-то с ней не то. Никогда она еще не испытывала столь сильного возбуждения. Разве что с Кириллом... Но этот Федор – не Кирилл... А может, он лучше? Вряд ли... А может, и лучше...
Таня старалась противостоять разнузданности нахлынувших чувств. И это у нее почти получилось. Она почти смогла усмирить взбунтовавшуюся чувственность. Но вдруг вспомнила, что Федор сейчас в душе и у него нет полотенца...
Она плохо помнила, как спускалась по лестнице в общую душевую комнату. Все было как во сне. В голове солома, тело ватное. А где-то в паху бушует жаркий огонь. Она умрет, если не погасит этот пожар...
Дверь в ванную комнату была открыта. Таня открыла ее и увидела Федора. Он стоял под душем. Дверцы кабинки открыты. Видно все. А он и не пытается закрыться. Как раз наоборот, будто нарочно выставляет напоказ свое орудие. А «калибр» у него не маленький. В самый раз... О чем это она, сука, думает. Таня, опомнись!
– Твое полотенце! – сказала она.
Швырнула ему полотенце и усилием воли закрыла дверь в ванную... Трудно было устоять перед столь мощным искушением. Но она нашла в себе силы. Вернулась к себе в комнату, закрылась на замок.
Перед глазами стоял Федор. Фигура и лицо Аполлона, сила соблазна, как у самого дьявола... Больше всего на свете Тане хотелось вернуться к нему, закрыться вместе с ним в ванной – и будь что будет... Но она снова пересилила себя. Не раздеваясь, забралась под одеяло, сжалась в комок, с силой стиснула зубы. Она сильная. Она устоит...
В дверь постучали.
– Федор, ты?
– Я!
Она не должна ему открывать. И она ему не откроет. Нет, не откроет. Пусть убирается... Да, так она ему сейчас и скажет. Она откроет дверь и прогонит его. Если он не уберется из ее дома, она вызовет милицию. Так она ему сейчас и скажет...
Таня поднялась, подошла к двери, открыла... Федор смотрел на нее влюбленным и в то же время умоляющим взглядом. Как будто молил ее о пощаде. А что, если он умрет без ее любви?
Его наготу скрывала только набедренная повязка из полотенца. Одно движение рукой – и полотенце упадет под ноги. Она снова увидит его таким, каким он был в душе...
– Таня! Не велите казнить! – театрально воздел он кверху руки. – Велите миловать!..
Она хотела прогнать его. Но язык не слушался. А когда он упал перед ней на колени, обнял ее ноги, она вообще потеряла дар речи.
Затем она потеряла ощущение реальности. Она просто не могла ничего с собой поделать, когда Федор отнес ее на постель, уложил и снял с себя набедренную повязку...
Она не должна изменять мужу, не должна... Но почему она изменяет?..
Федор раздевал ее медленно, с расстановкой. Прежде чем снять лифчик, он долго и нежно целовал ее шею, ласкал пальцами грудь. Сначала он покрыл поцелуями ее живот, облобызал ноги и только затем стянул с нее трусики. Таня понимала, что она должна остановить его. Но как она может остановить его, если она умерла. Умерла от постыдного восторга и порочного наслаждения. Вместо нее сейчас в постели лежала какая-то другая девушка.
Таня ожила в самый последний момент. Федор лег на нее, мягким движением бедер раздвинул ей ноги. Сейчас он войдет в нее. Она уже чувствует его мужскую силу... Нет, этого не должно случиться. Таня должна его остановить. И она пытается сделать этого. Руками отталкивает его от себя, пытается свести ноги... Но сил не хватает. А Федор принимает ее сопротивление за игру. Он улыбается ей. Губами касается мочки ее уха и...
Таня перестала что-либо понимать. Такое ощущение, будто она оказалась в центре сладострастного
