Незадачливый подполковник не один месяц провел в коме, а Спартак – в следственном изоляторе. Мент выжил, потому приговор был не самый суровый. Но и три года строгого режима – это все-таки срок.
Но вот прозвенел звонок, Мартын и Гобой приехали за ним в лагерь, на лимузине увезли в аэропорт. Два часа лету, и он уже в Москве. Во Внуково их ждал почетный эскорт, который и доставил его в поселок. Вот уже и озеро как на ладони, ворота видны. Лишь бы только на засаду, как в прошлый раз, не нарваться.
Но нет, все в порядке. Машины одна за другой въезжают в проем ворот, охранники в черной униформе вытягиваются в струнку – так часовые берут «на караул». Элитный поселок – особняки, коттеджи. Дома здесь строились только для своих, поэтому для чужих этот поселок представляет собой неприступную крепость. Здесь можно спокойно гулять по улицам, пить пиво в летнем кафе, не опасаясь снайперов и прочей нечисти. Но, главное, здесь нет лагерной администрации, часовых на вышках, и Спартак совершенно свободен. А это чувство опьяняет…
Машины остановились у ворот особняка с полукруглым крыльцом и пятиколонным портиком. Это его дом, и ему осталось сделать последний шаг.
Мартын первый вышел из машины, придержал дверцу. И Гобой последовал за ним. Их особняки рядом, им тоже машина больше не нужна.
– Вечером жду, – улыбнулся Мартын.
Он здесь полновластный хозяин. И рынки он держит, и казино. Спартак не собирается смещать его с этого почетного места. С делами Мартын справляется отлично: бизнес расширяется, доходы растут. Пусть и дальше всем этим занимается. А он будет курировать его, смотреть, чтобы все шло своим чередом. И еще объекты у него есть, с которых он снимает сливки на общак. Раньше он руками Мартына это делал, а сейчас лично возьмется.
Есть у него знакомые воры в Москве, но дергаться он не будет, чтобы приятельские отношения перевести в дружбу. Ему это ни к чему. Не надо ему ни у кого ничего просить. Все у него есть: и своя зона ответственности, и лагеря, куда нужно переводить деньги. Последний год он смотрел не за одной колонией, а за целым «кустом». Местные воры так постановили, потому что и авторитет у него был сильный, и с воли шли очень серьезные подгоны. И этот поток не ослабнет, потому что Спартак так решил, с подачи воров, с которыми он держал зоны. А московские законники ему не указ, и если у них возникнет желание пообщаться с ним, пусть сами напрашиваются на встречу. Он, конечно, не откажет…
Сейчас ему меньше всего хотелось думать о делах. Его ждали жена, сестра. И мама здесь. Вот они выходят из дома, идут к нему, любви у него хватит на них всех. И обнимет он их всех разом, широта души позволяет…
Радость встречи, слезы ликования – все это здорово. Но Спартаку нужно помыться с дороги. Душ он принимал сегодня утром, в лагерном лазарете, но все это не то. Тем более что Юля натопила баньку, и чистое белье уже там. И даже веник распарен. Так что нужно спешить…
Баня у него большая, с мраморным бассейном. И в парилке температура под сто градусов, хотя можно было поднять и выше. Но Спартаку здесь на выносливость соревноваться не с кем, ему больше ста и не нужно. Да и Юля не сторонница критических температур. А она в парилку вошла вместе с ним. Он лег на лавку, она взяла веник…
Худенькая она у него, даже хрупкая, но удар отменный. Он просит погорячей, и веник все сильней хлещет по спине. Кайф!
Потом на полок легла она, на живот. Талия у нее такая тонкая, что гузка кажется очень выпуклой. И жутко аппетитной. А как соблазнительно содрогаются булочки, когда он шлепает по ним веником! И настроение поднялось выше ста градусов…
Юля уже поняла, что у него на уме.
– Возьми меня на руки, вынеси отсюда, – не поднимая головы, с блуждающей улыбкой просит она.
Жарко в парилке, душно, и не получит она того удовольствия, которого так долго ждала.
В бассейне вода холодная, но есть еще купальня из дубовых досок. Там тепло и чисто. А легкая как пушинка Юля и вовсе, казалось, потеряла вес. Он чувствует только горячее дыхание ее души, жар тела, невыносимо приятную тесноту ее объятий…
Когда-то он не воспринимал ее всерьез, считал не очень симпатичной внешне. Но всегда она была для него милой, душевной, и чувство нежности к ней захватывало дух. И все-таки он ее бросил ради другой. Сама жизнь расставила все по местам, в конце концов он понял, что Юля для него самая лучшая женщина, вернулся к ней. И с тех пор они вместе.
Не сказать, что все это время он был верен ей. Был грех, случались у него женщины помимо нее, но редко и без души. Но в одном он чист перед ней: в неволе у него точно никого не было. Хотя возможность имелась. С его влиянием и деньгами он мог заказывать элитных девочек хоть каждую неделю. Но он хранил верность жене, и это его нисколько не напрягало.
И сейчас ему нужна только Юля. Они снова вместе. И он с жадностью любит ее. Давно он не получал такой встряски, столь головокружительного удовольствия…
«Евроаз-финанс» – банк небольшой. И офис у него так себе, без мраморных колонн и хромированных труб. Но все-таки это банк, и здесь крутятся деньги. А деньги очень нужны нуждающимся. И Клинч нуждается в них в первую очередь. Поэтому он здесь. Охранник уже лежит на полу с отбитой селезенкой, а он с бойцами победным шагом вламывается в кабинет управляющего.
– Здорово, мужик, кровельщиков вызывали? – ухмыльнулся Клинч, разглядывая очкарика, живо напоминающего Кролика из «Винни-Пуха». Такая же круглая мордашка, кнопочный нос, маленький рот с выпирающими верхними резцами. И такой же глупо-заумный вид.
– Кровельщиков? – вытянулся в лице банкир.
Похоже, он понял, какую «крышу» ему предлагает Клинч.
– Да Карп, говорят, загнулся, крышу чинить некому…
– Э-э… Но у меня новая «крыша»…
Он потянулся к интеркому, нажал на кнопку.
– Ну и что ты сделал? – нахмуренно посмотрел на него Клинч.
– «Крышу» вызвал. Сейчас будут.
– Что за «крыша»?
– Милицейская.
– Класть я хотел на такую «крышу»! – ухмыльнулся бандит.
Когда-то он был у Карпа на подхвате. Собрал бригаду в родном Барнауле, рванул в Москву, там сошелся с Карпом, работал под его «крышей». Лохов на дорогах разводил по простой, но очень эффективной схеме. Сначала подставлялась под удар машина, затем с жертвы скачивались деньги за ремонт, а затем лоха брали в более тесный переплет, что называлось диким рэкетом. И откровенным разбоем занимались, тоже прибыльное дело. А еще Карп время от времени подкидывал ему «мокрые» задачки, которые успешно решались. За два года в Москве Клинч заматерел, и бойцы его превратились в настоящих волков.
Но Карпа замочили, власть перешла к Колодею, тот попытался подключить Клинча к розыску Базальта, но ничего у него не вышло. Колодей для него никто, и дел он с ним никаких иметь не хотел. Да и вышел Клинч из того возраста, чтобы подмахивать кому-то. Поэтому, когда завалили самого Колодея, он только порадовался. Карп гикнулся, один его бригадир отправился вслед за ним, другой сдернул куда-то за кордон – и вся система, которая когда-то казалась непоколебимой, завалилась набок. Правда, возникла вдруг достаточно крепкая подпорка. Никому до той поры не известный Мастерок умудрился взять все под себя, но тут подсуетился сам Клинч. Его бойцы Лещ и Купорос подстрелили этого самокрута, и команда Карпа развалилась на части. Но и это было еще не все. Одна новоявленная бригада сожрала другую, но ее саму разогнали менты. А остатки бойцов подобрал Клинч. Теперь у него под рукой две дюжины штыков, и он уже подмял под себя несколько жирных точек, которыми прежде владел Карп. Правда, все подобрать не удалось. Одни точки отошли таганским, другие легли под ментов. И с «Евроаз-финанс» та же история. Но Клинч решил, что больше не отдаст ментам ни пяди чужого добра, которое должно было стать его собственностью.
– Я не знаю, что там у тебя за система вызова, – надвигаясь на банкира, рычал Клинч. – Но ты сейчас позвонишь своим ментам и скажешь, что власть переменилась. Скажи своим красным, что теперь твоя деревня принадлежит белым…
