– Кажется, я ее видел… Да, она к Шамхану приходила… Шамхан Спартака заказал?
– Да пошел ты!
– Заглохни, подстилка чеченская!
– Я не подстилка! – Марина вздрогнула так, как будто ей влепили пощечину. – Я любила Аслана!
– А ничего, что твой Аслан подъехал к нам со своими отморозками, стрелять начал, гранат накидал?.. Может, нам в задницу его целовать надо было? Ну, из-за того, что ты его любишь…
– Твой Аслан бандитом был, – чувствуя, как иссякают силы, сказал Спартак.
Веки тяжелели, глаза закрывались, и только сильная боль в груди удерживала его на плаву, не позволяя провалиться в бездонные глубины небытия.
– С мечом пришел, от меча погиб… У русских так водится… Или ты не русская?
– Русская. Но это ничего не значит! Мне все равно, кем Аслан был, русским или чеченцем. Я за него мстила, а не за чеченца!
– Заткнись! – махнул на нее рукой Мартын. И, обращаясь к Гобою, спросил: – Слышь, чего мы здесь? Спартака в больницу надо везти. Пока «Скорая» подъедет…
– Точно! Давай в машину!..
– Постой! – Спартак с трудом поднял руку. – С этой что делать?
– Мочить, и все дела, – не раздумывая, решил Мартын.
– А сможешь? Все-таки баба…
– Ну, если надо…
– А надо?
– Она же в тебя стреляла. Каплан хренова…
– Она за пацана своего мстила… Мне бы такую бабу, которая бы за меня так отомстила…
– И мне, – кивнул Бабай.
Но на него зашикали, замахали руками. И только Спартак удостоил его внимания:
– Так забирай… Пусть с тобой будет… Пусть живет…
– Ну, она вроде ничего…
– Какое ничего?! Ты чо, в натуре! – Мартын красноречиво постучал пальцем по виску. – Она Спартака чуть не замочила!
– Да вы меня не хороните. Со мной все путем будет…
– А если нет? – Бабай в заторможенном раздумье посмотрел на Спартака, перевел взгляд на Марину. – Если с ним что-то случится, я тебя своими руками…
Он показал, как скручивают голову бешеной курице.
– Вот тогда и оторвешь… – погружаясь в водоворот головокружения, сказал Спартак. – А пока пусть живет…
Его на руках вынесли на улицу, посадили в машину, там он и потерял сознание.
Пуля прошла насквозь, задев легкое и сломав ребро. Но рана не опасная. Врач заявил об этом совершенно уверенно. Сказал, что, если осложнений не будет, через месяц больного выпишут. Но Спартак знал, что это произойдет намного раньше. Ведь на нем все как на собаке заживает…
Палата у него одноместная, после ремонта, с телевизором, холодильником, врачи вежливые, медсестры любезные. Он уже не тот бригадир, что поступил в больницу в прошлом году. Он бригадир, но другой. Не здания он строит, а людей. Боевая у него бригада и очень опасная. Врачи это знают, потому и ходят перед ним на цырлах. Только Спартака это не очень радует. Ему нравилась власть, которую давала сила, но уже начинало надоедать, когда тебя боялись, как какого-то монстра.
Дверь в палату с шумом отворилась; сначала ввалился Мартын, за ним Гобой, Бабай, Угрюм. Медсестра не кричит на них, не гонит поганой метлой… А надо бы отругать их, чтобы не шумели. Как будто не знают, что у Спартака тихий час… Шутка, конечно. Какой тихий час, когда друзья к нему пожаловали? Чем шумней, тем веселей, а то как в склепе было тихо.
– Неплохо устроился! – расплылся в улыбке Мартын. – Тепло, светло и мухи не кусают…
– Укусила уже муха, – усмехнулся Спартак. – Хорошо, что навылет прошла, а так бы в реанимации сейчас закисал…
– Реанимация – дохлое дело, – покачал головой Бабай. – У меня дядька туда попал. Так и лежал, пока в морг не перевезли…
– Тьфу на тебя с твоим дядей!
Не глядя на Бабая, Угрюм деловито укладывал в холодильник фрукты из пакета.
– Мы тут поварам продукты подкинули, – глянув на него, сказал Мартын. – Ну, и денег. Они тебя по отдельному меню кормить будут…
– Я не против.
– Это… с Мариной тут толковали… никто ей тебя не заказывал. Сама, по своей воле тебе отомстила. Но что-то не верю я ей… Короче, охрану мы усилили.
– И это, шторы нужно навесить, – добавил Мартын, кивком головы показав на окно.
– Только белые, чтобы свет пропускали…
– Белые-белые. Я еще вчера заказал, сегодня повесят…
– Марину не сильно обижаете? – спросил Спартак.
– Как ее обидишь, если Бабай за нее горой? – усмехнулся Мартын.
– Так это, Спартак сказал, забирай, я и забрал, – вытянув губы, отозвался Бабай. – Или ты не говорил?
– Говорил, – кивнул Спартак. – Если взял, пусть с тобой будет. Только домой ее не отпускай…
– Надо бы отпустить, – не согласился Гобой. – Я людей озадачил, пусть посмотрят за ней – может, она на заказчика выведет. А то мало ли, что она говорит…
– Тогда отпускай.
– Может, я следить за ней буду? – глядя на Спартака, спросил Бабай.
– А это как Мартын скажет. Он за меня, ему решать.
В палату зашла Жанна. Платье на ней длинное, до колен, но все равно выглядела она очень соблазнительно.
– Привет всем! – белозубо улыбнулась она.
Угрюм забрал у нее пакет, открыл дверцу холодильника… Если бы не орден, Спартак мог бы усомниться, что в армии он был пулеметчиком. По его повадкам он больше на каптенармуса тянул. Хозяйственный мужик, по-крестьянски хваткий. Жаль, что неторопливый. Хоть и основательно все делает, но слишком уж медленно. Вряд ли ему можно доверить все строительство на рынке…
Спартак усмехнулся. Вчера еле живой был, а сегодня уже о делах думает. Значит, будет жить.
– Ты, я смотрю, уже веселый, – улыбнулась Жанна.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его.
– Ага, навеселе, – кивнул Спартак.
Он мог бы выпростать из-под одеяла руку, чтобы приобнять ее в ответ, но что-то лень вдруг стало шевелиться.
– Водочкой накачались, – усмехнулся Мартын.
– А вчера коньячком, – добавил Гобой. – С очень важным человеком.
– Это намек? – нахмурился Спартак.
– Ни на что я не намекаю.
– Ты же срок мотал, ты знаешь, как там. Мне проблемы не нужны…
– Где там? – не поняла Жанна.
– В тюрьме, – в раздумье посмотрел на нее Мартын.
– А кто в тюрьму собирается?
– Я, – сказал Спартак.
– Ты что, серьезно? – побледнела она.
– Пока нет. Но все может быть…
– Все по колючке ходим, – кивнул Гобой. – Одна рука на воле, другая там… Зеленоградских вот повязали… И до нас могут добраться.
