А Крушилин – образец настоящего воина...
Капитан был обречен, но каким-то чудом выжил. Сейчас он в госпитале. Только вряд ли выкарабкается...
– Так вот, этот герой тебе угрожал, – сказал Николай.
– Когда?
– Не далее чем вчера...
– Он же в коме.
– Не знаю, не знаю... Ты же не в курсе, из-за кого именно поднялся этот сыр-бор в прокуратуре. Есть такая Ирина Извекова, вдова старшего лейтенанта Извекова...
– Знаю такого, – нахмурился Суходол.
– Так вот, эта дура и сдала Федулина прокурору.
– Ну да, про дуру слышал. А то, что это была вдова того самого Извекова... Зачем она это сделала?
– Из чувства солидарности с детдомовцами.
– Точно из-за этого? Может, она знала, что я имею отношение к фирме Федулина?
– Нет. И не узнала бы никогда. Если бы не Еремеев, человек Федулина. Он у него охраной ведает. Не самый умный, скажу тебе, человек. Хотя и не самый глупый... В общем, он двух своих придурков к Извековой послал.
– Зачем?
– Для морального воздействия, говорит. Чтоб знала, как своих продавать...
– Что они с ней сделали? – нахмурился Суходол.
– Ничего. А могли бы и прибить... Им Крушилин помешал. Он как раз в это время у Извековой гостил. Так он еремеевских придурков под орех разделал...
– Так им и надо.
– Не понял.
– Что уж тут непонятного? А если бы эти остолопы покалечили Извекову? Такой бы скандал поднялся!..
Расследование по делу с глистами продвигалось в обычном порядке, без привлечения прессы. Потому и не было громких огульных разоблачений, на которые горазды журналисты. Эти щелкоперы копают глубоко и шумят – хоть уши затыкай. Докопаются до того, что за недалеким Федулиным стоит губернатор Западно- Сибирской области, такой вой поднимется. А так все вроде бы спокойно.
– Да нет, обошлось без скандала, – величественно мотнул головой Николай. – Извекову и пальцем никто не тронул. А Крушилин с еремеевскими отморозками связываться не стал. Хотя воспользовался их машиной, чтобы к Еремееву съездить. Встретиться хотел с ним, поговорить.
– Поговорил?
– Поговорил. Сказал, чтобы Извекову не трогали, угрожал.
– Кому угрожал?
– Сначала Еремееву, а затем и тебе.
– Про меня он откуда узнал?
– Так Еремеев ему и сказал. Идиот! Кто его только за язык дергал?.. Крушилин сказал, что в Чечне воевал. А Еремеев на него наехал. Мол, боялся он его! Мол, генерал Суходол его в бараний рог скрутит!.. А Крушилин сказал ему, что знает такого генерала. Героем Ичкерии тебя обозвал. Сказал, что ты чеченцам помогал. Что Извекова убил... Сказал, что если Извекову кто пальцем тронет, он с тебя лично за это спросит.
– Так и сказал?
– Еремеев такой, себя оговорит, но все в точности скажет, как было...
– Себя-то он точно оговорил. Надо было ему про меня ляпнуть. Кретин... А то, что я Извекова убил, так это брехня. Наговор...
– Понятное дело, – едва заметно усмехнулся Николай.
Всего он не знал, но о многом догадывался. И, разумеется, не осуждал брата. Вот что значит родственные души. Да и бизнес у них общий. И ответственность одна на двоих. Им друг друга предавать никак нельзя.
– Еремеева наказать надо, – решил Юрий Демьянович.
– Да надо бы, – кивнул брат. – Только он и без того раскаивается. Даже вариант предложил...
– Какой вариант? – встревоженно повел бровью генерал.
– Ну, как Крушилина убрать.
– А это нужно? – с сомнением посмотрел он на брата.
– Но ведь он обещал с тебя спросить. За Извекову. А если он за Чечню с тебя спросить захочет. Ведь он-то знает, что там было да как. И ты знаешь, что виноват...
– Виноват... Но кто такой Крушилин, чтобы спрашивать с меня?
– Вот я и говорю, что никто. Списать его в расход, и вся недолга... Убивать, кстати, совсем не обязательно. Убить можно Извекову...
– Далась вам эта дура!
– Да дело уже не в ней... Тут такая петрушка. В машине, на которой Крушилин к Еремееву ездил, пистолет был. Он еще Еремееву им угрожал. А потом обратно положил... Ну а пальчики-то остались. Еремеев вовремя сообразил, что пистолет использовать можно. И оболтусам своим вовремя сказал, чтобы они пистолет не трогали. Пальчики на пистолете, Крушилина пальчики. Извекову можно убить из этого пистолета, тогда Крушилин виноватым останется. Извекову на погост, а Крушилина в острог на долгие лета...
– А точно его пальчики на пистолете?
– Его. Еремеев клянется, что пистолет никто не трогал после того, как он в руках у Крушилина побывал.
– Да, Крушилина надо бы убрать, – кивнул Суходол. И тут же покачал головой. – А Извекову трогать не надо. Если Крушилина арестуют, он расскажет, кто искал ее смерти. Может всплыть моя фамилия. Как ни крути, а за твоей фирмой я стою... Никто ничего не докажет, но тем не менее... Не надо никаких подстав, не надо никакой заумности. А с Крушилиным надо что-то думать. Он и без того на меня злой, а тут эти глисты паршивые. С катушек может съехать капитан, он же и без того контуженный... Ладно, решим проблему...
Была у генерала возможность задействовать зондеркоманду. Но Суходол решил не трогать ее. Был у него в запасе один товарищ, которому он помог избежать российского плена. Фадей, в прошлом киллер из бригады Мефодия. Сидел в тюрьме, по выходу подался в Чечню, там их пути-дорожки пересеклись. Верный Курбатов организовал наемнику побег. Фадей в долгу перед ним, да и без того он человек достаточно надежный. Как специалист лучше не бывает. Только вот в плен слишком легко попал. И раскололся на допросе, как гнилой орех. Но в Чечне против него действовал спецназ морской пехоты. Кажется, Крушилин его в оборот взял. Да, Крушилин!
Капитан взял в плен киллера, теперь киллер убьет капитана. Личная вендетта. Но проплаченная со стороны. Суходол не пожалеет пяти тысяч долларов, чтобы оплатить смерть морпеховского недобитка...
Сегодня он отдыхает, а завтра свяжется с Фадеем и даст ему отмашку. Пусть действует.
Николай уехал под вечер. И только его машина скрылась за поворотом, как появился «Мерседес» Ульяны.
Генерал Суходол ненавидел свою жену Зою. Но продукт их совместного брака боготворил. Ульяне было девятнадцать. Настоящая красавица... Правда, кое-кто считал, что это не совсем так. Зато Юрий Демьянович мог дать голову на отсечение, что краше девушки свет не видывал. Высокая, стройная, роскошные с рыжинкой волосы, глаза как изумруды...
Ульяна не жаловала Тому, поэтому не была здесь частой гостьей. Но вот приехала. Уж не случилось ли что...
Юрий Демьянович вышел к дочери навстречу, поцеловал в обе щеки. Бережно обнял за плечи, повел в дом.
Ульяна была чем-то расстроена. Глаза, как щелочки, щеки надуты, губы выгнутой вверх дугой. Отец
