– Ну нет...
– Может, ты скажешь мне, куда я тебя сейчас везу?
– Не знаю.
– Не ври. Маша видела, как ты следил за нами.
– Следил за вами?..
– Да, ты всю ночь провел в засаде возле моего дома. Ты же разведчик, тебе не привыкать... Может, расскажешь мне, чем мы с Машей ночью занимались?
– Откуда мне знать, чем вы занимались ночью... Ты меня с кем-то путаешь.
– Ты хочешь сказать, что ты не звонил мне, не обзывал меня сукой...
– Честно сказать? Так и хочется сукой тебя обозвать. Только вот воспитание не позволяет... Как я мог тебе звонить, если я не знаю номера твоего телефона?
– Что-то мудришь ты, парень. Что-то мудришь... – в глубь себя сказала Олеся и замолчала.
И Марат молчал. Устал он от разговора с этой ненормальной... Куда-то она его везет. По Южнобережному шоссе через весь город... Знакомый автовокзал, знакомая улица Московская вниз к морвокзалу...
Они оба молчали. И не переглядывались между собой. Но друг на друга смотрели – боковым зрением. Марат опасался ее, она опасалась его...
Интуиция подсказывала Марату – Олеся не виновата в гибели Маши. А если и есть за ней вина, то косвенная. Но разум и логика настаивали на другой версии. Олеся вовсе не простая мисс. Красивая, эффектная. Внешне женственная, а изнутри мужественная. О восточных единоборствах знает не понаслышке. Ножом владеет не только на кухне... А может, и стрелять еще умеет... И не только стрелять... Что означает ее вопрос – чем она занималась ночью с Машей?..
Маша говорила, что в ее жизни есть два человека – Олег и Олеся. С одним у нее мог быть роман, другая держала ее на игле... А может, наоборот. Один принуждал ее к наркотикам, а другая...
– Олеся, ты лесбиянка?
Марат нарочно спросил прямо в лоб. Неожиданность и резкость вопроса произвели оглушающий эффект. Олеся встрепенулась, как будто на нее вылили ушат ледяной воды. Но тут же взяла себя в руки.
– Я не лесбиянка, чтоб ты знал... Просто бывают в жизни моменты... Я знаю, ты считаешь любовь между женщинами большим извращением...
– Значит, что-то у вас все-таки было?
– Только не надо делать вид, как будто ты только сейчас узнал об этом «что-то»...
– Да, наверное, я плохой разведчик... В самом деле нужно было устроить за Машей слежку...
– А ты этого не сделал?
– Нет.
Олеся лишь пожала плечами и снова погрузилась в себя. Снова перешла на автопилот. Очнулась, когда машина остановилась у ворот не самого большого, но очень симпатичного частного дома.
– А тебя-то я зачем сюда привезла?
Она спросила у самой себя, а ответил ей Марат.
– Чтобы трахнуть меня.
– Что?! – возмутилась она.
– Чтобы трахнуть меня топориком по темечку и утопить в море, – уточнил он.
– А-а, ну да...
– Топориком по темечку. А рука не дрогнет?
– Заходи в гости, узнаешь.
– И зайду.
Обостренное чутье на опасность не подавало сигнала тревоги. Но все равно не стоило соваться в дом к этой бестии. Кто ее знает, что у нее на уме. Может, в самом деле трахнет топориком по голове... Но Марат не робкого десятка. К тому же разговор с Олесей не закончен. Он так и не выяснил, кто убил Машу. А без Олеси ключ к разгадке не найти.
– Ну что ж, я тебя предупредила, – хищно усмехнулась она.
И заехала на машине сначала во двор, а затем и в гараж, откуда они прошли в дом. Просторный холл с выходом на кухню и лестницей на второй этаж, кожаная мебель, большой телевизор.
Она показала на кресло. Марат сел.
– Выпьешь? – спросила она.
– Извини, собаку не прихватил.
– Зачем собаку?
– А яды на собаках обычно пробуют.
– Боишься, что я тебя отравлю.
– Опасаюсь.
– И правильно делаешь. Я на тебя очень зла... Все-таки ты убил Машу, больше некому.
– А кто такой Олег?
– Олег?! Почему ты о нем спросил?
– Я его не знаю. Но знаю, что Маша была с ним в каких-то отношениях...
– Была... Ты думаешь, он мог убить?
– Не знаю. Я знаю только одно – Машу я не убивал...
Олеся снова ушла. Тело-то оставалось в комнате. А мыслями она где-то далеко-далеко. Наконец она вернулась.
– Может, все-таки выпьем?.. Не бойся, не отравлю... Из одной бутылки пить будем... Сегодня у меня коньяк...
– А что вчера было?
– Вчера было виски... Да, спиваюсь тут понемногу... Сначала Кирилл погиб, теперь вот Маша... Любила их. И люблю... Кирилл утонул, Машу – ножом в сердце... Говорят, что Кириллу помогли утонуть...
– Когда это случилось?
– Еще в сентябре. А что?
– А то, что в сентябре меня здесь еще не было...
– Не было... – отрешенно кивнула Олеся. – Никого не было...
И снова она ушла в себя. Но вот вернулась. Поднялась, быстрым шагом сходила на кухню, вернулась. В одной руке бутылка армянского коньяка, в другой два бокала.
– Можешь осмотреть целостность пломб, – сказала она.
– Каких пломб?
– Ну не моих же... Мою пломбу уже давно сорвали, даже не помню когда... И с души тоже сорвали... Да ты не загружайся, нормально все, – вымученно улыбнулась она.
И сама откупорила бутылку. Наполнила бокалы. Один подала Марату. И сама же предложила:
– Хочешь, давай поменяемся?
– Давай.
Он взял у нее бокал, поставил его на столик рядом со своим и давай крутить их, как наперстки на фанерном листе.
– И как это называется? – насмешливо спросила она.
– Коньяк армянский?.. Так и назовем – армянская коньячная рулетка...
– В каком-то из бокалов отравленный коньяк, так?.. Так вот, боюсь тебя огорчить, отравы здесь нет... Отрава в каждом из нас...
Она взяла бокал, выпила – подала пример. И Марат не заставил себя долго ждать.
Как-то так получилось, что за первым «дринком» последовал второй, третий... Нет, Марат не опьянел, но в Олесе врага уже не видел. И она смотрела на него без претензии. Она просто молча напивалась. Так может напиваться человек, который хочет утопить на дне бутылки свою тоску.
– Мы с Машей обычно на кухне пили... – сказала она. – Там у меня бар по всем правилам... Знаешь, мне сейчас кажется, что Маша там сидит, ждет меня...
Так и до глюков недалеко, подумал Марат. А она, похоже, прочла его мысли.
