– А у нас свои понятия!
Заявление в высшей степени безответственное. Потому как заявитель не собирался за него отвечать. Сто пудов, башня у него разморозилась вместе с мозгами.
– Чабан прав, – кивнул лохмач по кличке Груз. – Хоть сто за тобой ходок, все равно прописывать будем... Облажаешься, под нары пойдешь.
Деваться Родиону некуда. Он один, да еще и руки заняты. А этих четверо, плюс вся хата под ними. Не потянуть ему против этой махины. Придется принимать беспредельные условия.
– Укроп, давай тащи табурет и полотенце! – велел Чабан.
– Зачем? – спросил Родион. – Звезды считать?
– Ну, звезды, а что? – озадаченно посмотрел на него Груз.
Есть такая мулька. Новичку завязывают глаза и бьют табуретом по голове. Очень забавная шутка. Еще забавней, что после этого жертва должна сосчитать, сколько звезд он увидел.
– Не увижу я звезд, – усмехнулся Родион. – Ни одной не увижу. Так что не старайся...
Сколько сосчитаешь звезд, столько раз тебя еще и треснут табуретом по башке. Отсюда и ответ.
– Тогда давай с Левой дерись! – потребовал Укроп.
И пальцем ткнул на стену, где был изображен лев.
– Пусть он сам первый нападет, – хмыкнул Родион.
Взгляды беспредельщиков налились кровью. Правильные ответы бесили их.
– Кем хочешь работать? – зло спросил Чабан. – Метро строить или на самолете летать...
Родион понял, что в покое они его не оставят. Будут изнурять своими дебильными заморочками, пока не надоест. А потом в ход пойдет грубая физическая сила. Они возненавидели его. Или в силу своей идиотской отмороженности, или по указанию господина Кабальцева.
– Лучше на самолете, – решил Родион.
Строить метро – это ползать под шконками. Одно это зачислит его в разряд низшей касты. Самолет – это прыгать вниз головой со второго яруса в проход между шконками. Перспектива незавидная.
– Давай тогда на взлет! – ощерился Чабан.
И показал место, откуда должен был прыгать Родион.
Пришлось оставлять вещи и лезть на верхний ярус. И прыгать. Только не в свободный проход...
Высота не такая уж большая, но прыгнешь – будет больно. Особенно в душе. Ведь по факту сам «полет» – конкретное унижение. Но выход есть.
Родион незаметно выцепил взглядом Груза и Чабана – из этой четверки они самые авторитетные. И стоят к нему ближе всех. Ждут, прикалываются. Надо бы по-настоящему приколоть. По типу – яйцами к забору.
Была не была! Родион сиганул со шконки. И прямо на беспредельщиков. Конкретная цель, точные, выверенные движения, разрушительная мощь в руках, сила инерции – все это должно было принести результат. В прыжке одной рукой он взялся за голову Чабана, второй зафиксировал башку Груза. Он точно все рассчитал, поэтому смог состыковать башню одного беспредельщика с башней другого. Бац! Есть контакт! Вдобавок ко всему Родион снес их с копыт, подмял тяжестью своего тела.
Чабан и Груз признаков жизни не подавали. Их тупые мозги не выдержали тяжести перегрузки, сковырнулись с орбиты. Но скоро все встанет на свои места, и эти уроды очнутся – ринутся на Родиона. А пока против него всего двое. Но оба здоровенные и бешеные.
Укроп опомнился первым. Быстро оценил обстановку и обрушился на Родиона. Только ему слегка не повезло – наткнулся на ловко подставленную ногу. Носок кроссовки, как миксер, смешал яйца этого придурка в гоголь-моголь. Укроп взвыл от боли, опустился на колени и волчком закружил на полу.
Четвертый мордоворот позже всех оправился от неожиданности. Зато оказался самым удачливым. Он сумел зайти к Родиону со спины и взять его в жесткий захват. Как будто какое-то механическое устройство взяло его в оборот – никакой возможности вырваться. Зато можно двигать головой. Раз, два...
Башня у отморозка крепкая. Мозгов нет – одна кость. Но Родион все же добился своего. Под его ударами мордоворот обмяк, поплыл. Еще один удар, и Родион свободен.
Все четыре противника на полу. Но один уже поднимается, за ним тянется второй. Родион не стал ждать, когда Чабан и Груз набросятся на него. Подорвался к ним, крепко сжал их головы и снова жахнул одну о другую. Еще раз, еще... Теперь они не скоро придут в себя.
Укроп уже очухался от боли в яйцах. Тоже может рвануть в атаку. Но Родион опередил и этого. Со всей силы зарядил ему лбом в переносицу. И этот вырубился надолго. Оставался четвертый. Но тот до сих пор не подает признаков жизни.
Зато у Родиона жизнь продолжается. Он преспокойно направился к угловой шконке под окном, сковырнул с нее матрац с бельем, разложил свой. Ложиться не стал – потому как далеко еще не все спокойно. Возможно, еще придется помахать кулаками.
Но до этого дело не дошло.
Беспредельщики начали приходить в себя. Но подняться на ноги из них никто не смог: началось нечто невообразимое. Это была какая-то петушиная вакханалия. Первыми из-под шконок выбрались «Ира» и «Лена». Они подлетели к Чабану и начали изо всех сил пинать его ногами. За ними подскочили и другие. Петухов становилось все больше. Теперь уже доставалось и Грузу. Его грузили по полной программе. «Пернатые» били с остервенением, вкладывали в удары всю свою ненависть к ублюдкам, которые опустили их по беспределу. Скоро распетушили хвост все «дырявые». Удары сыпались на всех отморозков.
Позор обрушился на них бумерангом. Нельзя ни за что опускать нормального человека. Потому что прежде всего он человек. И при удобном случае отомстит за свое унижение. Как раз такой случай и настал. Беспредельно обращенные петухи взбунтовались и воздали по заслугам своим обидчикам. Беспредельщики законтачены, и теперь им ни в жизнь не отмыться.
И «Лене» с «Ирой» не отмыться. Что бы они ни делали, им никогда не выбраться из петушиной трясины. До самого звонка будут есть из дырявой миски дырявой ложкой. А жаль. Наверняка они не заслуживали своей позорной участи...
Петухи продолжали зверствовать. Другие обитатели камеры сидели на своих шконках тише воды ниже травы. Родиона они не боялись – что плохого они ему сделали? В ужас их повергла «красная ярость». Униженные и оскорбленные являли собой страшную силу, которая, как огонь, могла перекинуться на всех сидельцев без исключения.
Петухи разошлись. Стянули с Чабана штаны, заголили зад. Картина в высшей степени омерзительная. Родион отвел взгляд в сторону.
С грохотом открылась дверь, и в камеру вломились вертухаи. Очухались наконец. Чабана от «палки возмездия» они не спасли. Зато сберегли от замеса задницы других беспредельщиков.
Кто, что, почему – вопросов на эту тему не последовало. И так все ясно. Появились конвоиры, вместе с коридорными они сбили «дырявых» в стаю и дубинками выбили из камеры. Их ждет чисто петушиная хата. И Чабана там же пропишут. Наверняка его дырка будет пользоваться там самым большим спросом. Увели и беспредельщиков. И правильно, не хрен им здесь портить воздух.
Родиона не тронули. Он-то ведь как бы и ни при чем. Сидит себе на шконке и в ус не дует. Вернее, уже лежит. Его дело сторона.
Продолжал он лежать и после того, как за надзирателями закрылась дверь. Зато пришли в движение остальные обитатели камеры. Родион почувствовал, как на его шконку кто-то сел. Открыл глаза, увидел парня в спортивном костюме – тот скромно сидел у него в ногах.
– Свали! – без всякой злости прогнал его Родион. – Западло сидеть в ногах.
– А-а, извините, я не знал, – проблеял парень.
Он стоял в проходе, переминался с ноги на ногу.
– А что вы тут вообще знаете, – криво усмехнулся Родион. – Ты кто такой?
– Я Данек.
– Какой еще Данек?
– Ну, Данила. А зовут Данек... Я это, спросить хотел, может, у вас сигарет нет...
Он достал из кармана и протянул Родиону пачку «Мальборо».
– Не надо, – отрицательно покачал Родион головой. – Своими перетопчемся...
Золотое правило тюремного быта – ничего и ни у кого не бери. Давать можно, брать нельзя. Даже
