Ладонь ее стала совсем холодной. Его рука прилипла к ней, как язык к железу на сорокаградусном морозе. И взгляд ее заледенел.
– О чем?
– Они так и не могут понять, почему ты их убил...
– Нет!..
Нырков хотел отступить назад. Но тело его налилось свинцовой тяжестью. Из глаз Галочки истекала страшная, неестественная сила.
– И меня ты убил...
– Не-ет!!.
– А ты знаешь, у нас с тобой будет ребенок... Посмотри на него! И Галочка вдруг стала превращаться в волка. Огромная голова, страшная пасть, острые зубы... Вот-вот ее челюсти сомкнутся у него на горле...
– Не-е-ет!!! – заорал он.
И проснулся...
Он лежал в своей постели, на лесной даче – так он называл свой дом глубоко в тайге, о котором знали только избранные. Его колотил страх, на лбу выступила испарина. Ни Галочки, ни Вани, ни Николая... Они в его памяти...
Все они погибли давно, еще в восьмидесятых. Но Нырков помнил все, как будто это случилось только вчера...
«Золото! Да это же золото!»
Матвей не мог поверить своим глазам. Золото. Самородное золото. Природный твердый раствор серебра в золоте. Кубическая сингония. Золотоносные пласты, выступающие из земли.
Их геологоразведочная группа искала в тайге одно, а нашла другое.
Золото. Самородное золото. В огромных количествах.
«Да здесь „Плита Холтермана“, и не одна!» – восторженно воскликнула Галочка, прелестная блондиночка, студентка третьего курса.
«Все-то ты знаешь!» – буркнул Ваня, старший их группы.
«Плита Холтермана» – это крупнейший самородок, найденный в Австралии. С остатками породы вес двести восемьдесят пять килограммов. Целое состояние, и даже не одно.
«Ребята! Госпремия нам обеспечена!» – глупо радовался Николай.
«Премия...» – усмехнулся Матвей.
В задницу засунуть эту премию. Надо золото брать. Сколько можно унести. И уходить. Домой. А там толкнуть перекупщикам. И будут они тогда все жить припеваючи до конца дней своих. Он, например, мог бы жить с Галочкой. Хорошая девчонка.
Но его не поймут. У них в группе все слишком правильные. Все идейные. Все в светлое будущее верят. Ага, ждите! Хрущев в восьмидесятом году коммунизм обещал. А где он, этот коммунизм? Восьмидесятый год уже давно позади. А они все еще во что-то верят. Идиоты!
«Надо обратно спешить, – сказал Николай. – Всем рассказать... Нас ждет мировая слава!»
«Завтра утром тронемся, – не стал спорить Ваня. – А пока осмотрим месторождение...»
А чего тут осматривать? И без того было ясно, что золота здесь завались. Ахнут и ЮАР, и Австралия, вместе взятые. А их всех четверых ждет Госпремия. Если, конечно, кто-то другой не присвоит результаты их труда.
Вечером они отправились на свою стоянку. Палатки стояли километрах в пяти от месторождения.
Всю ночь Матвей не смыкал глаз. Сначала сидел у костра вместе с Галочкой. А та разошлась. Впервые за все время начала оказывать ему знаки внимания. А он будто этого не замечал. Он думал о золоте. Напряженно думал. До боли в голове.
Все разошлись по палаткам. Он остался у костра один. И все думал. Пока не заснул. Проснулся перед самым рассветом. От жуткого крика. Он доносился откуда-то из-за палатки.
Матвей схватил карабин и бегом туда. И увидел страшную картину. Николай катался по земле, его рвали на части два сильных волка. По нужде, называется, сходил.
«Ну, гады!» – Матвей прицелился и выстрелил.
Первому хищнику он попал в голову. И тут же направил ружье на второго. И снова выстрелил. Как будто черт дернул его за руку. Он промазал. И, как понял сам, промазал намеренно. Пуля попала в Николая. Точно в сердце.
И только третьим выстрелом он убил второго волка.
Появились Ваня и Галочка.
«Волки! – пробормотал Матвей. И горько добавил: – И Николай...»
«Что с ним?» – бросился к другу Ваня.
И тут же остолбенело уставился на Матвея.
«Ты его... Ты его убил...»
«Я не хотел...»
«Ваня, он промазал!» – вступилась за него Галочка.
Словно это не с ним происходило. Словно это не он убил Николая. Словно не он наводил карабин на Ваню...
Бах! И старший их группы с пулей в животе свалился рядом с Колей.
«Нет, Галочка, я не промазал!» – Матвей повернулся к девушке.
И впился в нее остекленевшим взглядом.
«Матвей! Что с тобой?» – в страхе отодвинулась от него Галочка.
«Волки... – оцепенело пробормотал он. – В этом году в этих местах много волков. Сильные волки, матерые... Их очень много...»
«Матвей!!»
«Волки хотят нашей крови...»
«Матвей!!!» – в панике закричала она, когда он направил на нее винтовку.
«Матвей...» – тупо согласился он.
«Не надо!»
«Не надо...»
«Ты хочешь меня убить?»
«Хочу...»
«Из-за золота?»
Теперь и сам Матвей понял, зачем он хочет ее убить. Понял, почему он уже убил двоих своих товарищей. Все из-за золота. Это жадность сбила его с прицела. Это тяга к богатству направила ствол карабина в грудь Николая. Нищета и убогость, в которой он жил, нажала на спусковой крючок...
«Этого золота мне хватит на всю жизнь...»
«Нам хватит», – поправила его Галочка.
«Это мое золото!» – отрезал Матвей.
«А мы станем мужем и женой. И это будет наше золото...»
«Раздевайся!»
«Что?!»
«Раздевайся!!!»
«Ах да...»
Галочка лихорадочно стаскивала с себя одежду. Даже утренняя прохлада не могла остановить ее. Но в глазах не желание, в глазах – смертельный страх. Она готова отдаться ему, лишь бы не схлопотать пулю.
Она разделась. Скрестила на груди руки. Ее лихорадило. Было слышно, как стучат ее зубы.
Матвей опустил карабин, подошел к ней, схватил за волосы и потащил в палатку. В штанах стояло колом. Он быстро освободил инструмент и вошел в Галочку. Ему было хорошо. Чертовски хорошо... А потом, когда все было кончено, он сделал вывод.
«Ты не девочка», – сказал он.
«Не девочка, – закивала она. – У меня был парень...»
