Юлий совершил роковую ошибку. Вместо того чтобы добивать крепыша, он снова потянулся к Жене. И тут же мощный удар справа швырнул его на асфальт.
Он нашел в себе силы подняться. Но опять оказался на земле. На этот раз от удара ногой в подбородок.
Крепыш решил, что может легко добить его. Но жестоко просчитался. Юлий перехватил его ногу, потянул на себя и вверх. Крепыш потерял равновесие и резко пошел на снижение. Мягкую посадку Юлий ему не гарантировал.
Так и вышло. Крепыш приземлился на копчик и взвыл от боли. Но, увы, на этом все не закончилось. Скорее началось.
Юлий прозевал братка-водителя. Тот подскочил к нему сзади и со всей силы шарахнул по затылку чем- то тяжелым. Тупая тяжелая боль спрессовала сознание, в голове загудело и зазвенело, перед глазами запрыгали чертики с ехидными рожицами.
Но Юлий не сдался. Как будто кто-то подключил его к автопилоту, который сорвал его с места, развернул лицом к водителю. На том же автопилоте он смог ударить его кулаком в живот. И тут же пропустил удар в голову. Не иначе как кастетом к нему приложились. Голова, казалось, треснет пополам от боли.
А сзади на него обрушился еще один удар. Сознания Юлий не терял, но не понял, как оказался на земле. Зато хорошо помнил, как в живот на страшной скорости врезалась железобетонная балка. На голову, казалось, посыпались шлакоблоки... Братки в кожанках били его, не жалея сил. Теряя сознание, он видел над собой их перекошенные от злобы лица...
Очнулся Юлий на больничной койке. Голова перевязана, рука в гипсе. Перед глазами все кружилось в ритме вальса. Тупая ноющая боль давила на стенки черепа. Но он почти не чувствовал ее. Похоже, его накачали обезболивающим...
Стараясь не крутить головой, глазами он обследовал палату. Кроме него, здесь никого. Рядом, у двери, койка, но она, похоже, свободная. Под потолком тускло светит лампочка. Но и она режет глаза.
Тело какое-то одеревеневшее. Веки тяжелые, будто свинцовые гирьки на них навесили. Спать не хочется, но глаза закрываются снова. Царство Морфея как серная кислота, которая стремительно растворяет сознание.
И все же Юлий заснул не сразу. Сначала он услышал, как в палату кто-то вошел. А потом до него донесся ЕЕ голос.
– Доктор, миленький, скажите, что все будет хорошо.
Это была Женя. Просто невозможно было ошибиться.
– Скрывать не буду, состояние достаточно тяжелое. Что будет дальше, прогнозировать не берусь. Одно могу вам сказать точно, жить он будет...
– Спасибо...
Женя продолжала говорить. Но ее слова утонули в пучине коматозного сна, в который погрузился Юлий.
Как долго продержала его на дне эта пучина, он не знал. Но когда он вынырнул на поверхность бытия, палата была залита солнечным светом. А рядом с ним на свободной койке сидела Женя. Она спала. Голова покоилась на руках, сложенных поверх тумбочки.
Юлий всего лишь пошевелился. Едва уловимый звук. Но этого хватило, чтобы Женя проснулась.
Он улыбнулся ей. Она улыбнулась ему.
– Привет! – Ее тихий нежный голосок ласкал слух.
Глаза выражали радость. И в то же время в них угадывалась затаенная печаль.
– Привет, – с трудом выдавил он.
Язык тяжело ворочался во рту – будто его к небу приклеили.
– Как самочувствие?
– Хорошо...
Это было все, что он мог сказать. Язык, казалось, распух до невозможности, заполнил весь рот.
А вообще он в самом деле чувствовал себя неплохо. Голова болела, но боль не скребла по нервам, не давила на психику. Он чувствовал свое тело. Даже мог пошевелить рукой. Самое главное, он не чувствовал себя больным. И даже знал почему. Потому что рядом с ним находилась Женя. Самая лучшая и самая красивая девушка на земле.
– Ты поправишься. Ты обязательно поправишься, – сказала она.
Голос ее звучал уверенно. Тогда почему по щеке поползла слеза?
– Врачи сказали, что ничего серьезного нет. Нужно только время, чтобы ты поправился...
– Ы-ы... о-о... о-о...
«Ты будешь со мной?» – хотел спросить он. Но язык совершенно не слушался его.
– Подожди, я сейчас...
Обратно она вернулась с врачом. Мощный бородатый мужик смотрел зрачки его глаз, заглядывал под веки, задавал ему какие-то дурацкие вопросы. Юлий в ответ кивал или мотал головой.
– Жить будет, – заключил врач.
Он обвел его и Женю многозначительным взглядом. Задорно улыбнулся.
– И дети будут... Все будет... Но недельки три придется полежать.
Везет Юлию на такие истории. То с рогоносцем подрался, то с тремя уродами сцепился.
– Это все из-за меня, – сказала Женя, когда ушел врач. – Тебе из-за меня досталось... Ты как меня нашел? Случайно?
Юлий мотнул головой.
– Ты искал меня?
Он утвердительно кивнул.
Сначала ее взгляд просветлел от радости. А потом как тучами затянуло. Вместо света одна сплошная тоска.
– А знаешь, почему я тогда ушла от тебя?
Конечно же! Этот вопрос волновал его еще как.
– Мне показалось, что ты воспринял меня очень серьезно.
Юлий закивал головой. «Очень серьезно» – еще мягко сказано. Да он влюблен в нее по самые уши. Он жить не может без нее. Жаль, язык заклинило. А то бы он признался в этом.
– И ты мне понравился... Очень понравился... Очень... – Голос ее задрожал. – Я испугалась. Я могла влюбиться... А это для меня очень страшно.
Юлий недоуменно смотрел на нее. Нашла чего бояться!
– Ты удивлен? Вижу, что удивлен... Ты прав, любовь – это прекрасно. Но не в моем случае... Ты уже знаешь про меня?
Снова непонимание, недоуменный взгляд.
– Значит, не знаешь, – глядя куда-то вдаль, сказала она. – Не знаешь... И не надо знать... Пока не надо...
Чего он не должен знать? Что она от него скрывает?
– Я тебе потом все расскажу. Потом. Когда ты поправишься... А пока я буду ухаживать за тобой... Мне некуда идти. У меня никого нет. И если ты меня не прогонишь, я пока побуду с тобой. А потом все встанет на свои места...
В этом она права. Он поправится. И заберет ее к себе навсегда! Навсегда!.. Юлий видел, что нравится ей. Даже больше чем просто нравится. И если это любовь, то они обязаны быть вместе. И никакое лихо их не разлучит.
Глава третья
Ноги затекли, руки онемели. Но даже позу сменить нельзя. И все из-за этого долбаного Тюльпана. Это он придумал такой дурацкий план. Какого беса они должны битый час стоять раком в этом закутке, если можно все сделать в открытую? Просто и круто. А этот придурок Тюльпан какую-то херомундию развел, усложнил все до безобразия. Корячься теперь на закорках из-за этого дебильного перестраховщика.
– Оба-на! Выходит! – зашевелился Тюльпан. – Все, пора!
