штандартенфюрер Фалькенберг, любезно выполняя поручение начальника штаба генерала Кейса, связался по телефону с моторизованной бригадой и уточнил время отбытия офицера связи. Его проинформировали, что унтерштурмфюрер СС Маллон выехал на мотоцикле в один час двадцать две минуты ночи. У него оставалось времени больше чем достаточно не только для того, чтобы вовремя прибыть к генералу Кейсу, но и вернуться назад. Но унтерштурмфюрер Маллон как будто пропал. Из штаба группы выделили страну на бронетранспортере и послали опытного офицера связи навести справки, уточнить в механизированной дивизии армейского резерва, прошедшей по шоссе ночью к месту своего расквартирования примерно в тот же час, не встречался ли колонне на марше следующий ей навстречу мотоциклист? Провели опрос — ответ отрицательный. Обеспокоенный исчезновением офицера с секретными документами, Фалькенберг не медля выехал в расположение моторизованной бригады в сопровождении небольшого отряда эсэсовцев. Несколько позднее туда же экстренно была вызвана группа руководящих офицеров дивизии, прибывшей с марша. Несмотря на все меры, принятые штандартенфюрером Фалькенбергом по выяснению обстоятельств исчезновения унтерштурмфюрера Маллона, удалось установить только одно: примерное время, когда он был похищен или убит. Но кем и с какой целью совершено это — оставалось полной загадкой. Все свободные разведывательные подразделения соседних частей в тот же час подняли на ноги. Не довольствуясь этим, Фалькенберг именем командующего группой «Метеор» группенфюрера Веллера рекомендовал командиру моторизованной бригады выделить пехотную роту для прочесывания местности на отрезке шоссе, где проезжал Маллон. Поиск организовали в двух направлениях — на север и на юг.
Рослый, полный, с засученными по локоть рукавами френча, гауптштурмфюрер отрапортовал Фалькенбергу:
— Штандартенфюрер, поисковые группы готовы. Разрешите выполнять поставленную задачу.
— Катитесь к чертовой матери, гауптштурмфюрер! Живыми ли, мертвыми — но найдите преступников. Либо повешу вас на первой же попавшейся сосне, — отчеканил слова Фалькенберг, тяжело надвигаясь на эсэсовца. — Понятно?
Гауптштурмфюрер исчез, будто бы его сдуло ветром.
— Послать унтерштурмфюрера Маллона с совершенно секретными документами без сопровождения, — смотря в холеное, невозмутимое лицо командира бригады, с нескрываемым сарказмом проговорил Фалькенберг, — совершенно необъяснимая беспечность, если не сказать больше.
— Далек от вашей лестной для меня характеристики, — спокойно и независимо ответил генерал, теребя в руках остро отточенный цветной карандаш. — По сведениям вашей же службы, в прилегающих районах партизаны и прочие противодействующие нам силы начисто разгромлены карательными войсками СС, в силу чего их активность сведена к нулю. Русские же разведчики на такой риск не пойдут. Это равносильно их самоубийству. Вам же известен, штандартенфюрер, почерк войсковой разведки русских: избегая стандартных приемов и сохраняя людей, обеспечить свое командование сведениями о противнике в установленные сроки. Они инициативны и изобретательны. Дерзость — уравновешенная точным расчетом в выполнении намеченной операции…
— У вас такая высокая оценка действий вражеской разведки? И все же ваше мнение, генерал?
— Я наделен полномочиями командира крупной войсковой единицы. Но сейчас, как и всегда, отношу себя к солдатам. И если лейтенант Маллон ликвидирован: скорее всего это дело рук рейдирующих партизан, — он подошел к карте, висевшей на стене бревенчатого дома, и резко раздвинул в стороны закрывающие ее шторки. — Партизан нужно искать в южном направлении. Здесь наличие густых лесов, балок и оврагов, заросших деревьями и кустарником. Кроме того, гарнизоны наши в этих местах редки и довольно малочисленны. К северу же, в зоне шоссейной и железной дорог, и к востоку — плотная дислокация воинских частей.
— Буду очень сожалеть, генерал, если документы найдены не будут. Внезапность удара по русским будет исключена, и это принесет излишние, но самое главное, неоправданные потери солдат фюрера.
— Воинский устав строго регламентирует обязанности военнослужащих армии третьего Рейха, — снисходительно, с оттенком превосходства глядя поверх головы начальника контрразведки, вежливо констатировал генерал. — Ответственность, бесспорно, в первую очередь понесут начальник моего штаба и генерал Кейс.
Сдерживая накопившуюся ярость, Фалькенберг промолчал. Около девяти часов утра к нему явился офицер контрразведки моторизованной дивизии и доложил о том, что на шестьдесят девятом километре автомагистрали на полосе асфальта замечена серая пыльная извилистая линия — результат внезапного торможения колес мотоцикла. А на самой обочине справа в сторону движения мотоциклиста виден прерывистый отпечаток мотоциклетных шин. Сам мотоцикл не найден, но его поиском продолжает заниматься специальная группа. Слева же, на небольшом подъеме, заросшем кустарником, и на поляне, прилегающей к нему, обнаружены следы пребывания людей. Число их не известно. При движении в глубину леса следы совершенно теряются. Применение собак — бесполезно: шедший поутру дождь смыл все запахи.
Прибыв к предполагаемому месту происшествия, полковник Фалькенберг лично сам пытливо осмотрел участок местности, исследовал кюветы дороги, особенно левый. Там же, под измятой травой, нашел пуговицу от эсэсовского френча. Ничего другого опытный глаз контрразведчика не обнаружил. Но и то, что он отыскал, давало кое-какой материал для размышлений.
«Этот старый филин, пожалуй, прав, — подумал он о командире моторизованной бригады. — Похищение офицера говорит об активизации действий неизвестной группы партизан. Ну, а если это ложное направление? Зачем он нужен живой партизанам? Действительно, если находящиеся при нем документы взяты… Нет! Здесь что-то не то! Нужно хорошенько все обдумать. А версия о партизанах мне будет нужна в случае промаха с советской разведкой. Уверен, что это ее дерзкий по замыслу и четкий автограф…»
…Бессонная, полная тревог и нервного напряжения ночь давала о себе знать. Черемушкину казалось, что он лишь на минуту закрыл глаза. Сколько времени он пробыл в этом полусознательном, дремотном состоянии, без часов ответить бы он не смог. От внезапного внутреннего толчка Черемушкин открыл глаза и мутным взором обвел сидящих разведчиков.
— С добрым утром, товарищ лейтенант! — Мягко произнес сержант Телочкин, ловко открывая ножом банку мясной тушенки. — Завтрак на столе, потрапезничаем, а то когда уж придется. Ешь, пока рот свеж, а завянет — никто в него не заглянет. И спали-то вы так, одну малость.
Зная, что лейтенант предпочитает хлебную горбушку, сержант положил на ее ломоть нежно-розового в жировой оболочке мяса. Но в это же мгновение его протянутая рука остановилась на полпути к руке лейтенанта. В лазе, под сводом кровли, показалась голова старшего сержанта Румянцева.
— Немцы, командир!
Все схватились за оружие, молча уставясь на Черемушкина.
— Из котлована не выходить. Занять круговую оборону. И вообще, замри! Собаки у офицеров имеются?
— Собачьего лая не слышно. Пожалуй, без них…
— Не робь, ребята, мы еще поживем. Это очень хорошо, что без собак… Терпение и выдержка — ни звука.
Неподалеку, разносясь по лесу эхом, прозвучал гортанный выкрик на немецком.
Гитлеровцев, кроме Румянцева, никто еще не видел. Сплошная стена кустарника и легкий, дымящийся между стволами деревьев туман не давали возможности ясно видеть. Но все отлично понимали значение выкрика, хруст валежника, вдавливаемого сапогами в землю. Вот уже слышны тяжелая поступь и шелест травяного покрова. Раздвинув в стороны мешающую обзору траву, Черемушкин в шагах сорока от себя увидел неплотную, растянутую по фронту шеренгу немецких солдат с черными, словно игрушечными автоматами в руках. По флангам и в середине цепи шли офицеры в униформе войск СС. Один из них — долговязый — по всем признакам старший по званию, привлекая к себе внимание, поднял руку над головой. Середина цепи приостановилась, фланги же продолжали продвигаться вперед, образуя нечто вроде вогнутой дуги. Черемушкин помимо своей воли почувствовал странный, неприятно щекочущий грудь холодок. Было очень похоже на то, что эсэсовцы, зная о местонахождении советских разведчиков, загибая фланги, окружают котлован. Лейтенант подтянул к себе за ремень автомат, положил рядом две гранаты. От следующего движения его остановила команда «стой». Фланги замерли. Каждый из автоматчиков, держа
