затрагивает и нас с вами. Гестапо — не клиника для душевнобольных и умственно отсталых. Штандартенфюрер, подключайтесь и вы к нашей беседе, — затронул группенфюрер начальника контрразведки. — Уверен, что вы бы не обобщили расхожей фразой состояние Лукина.
— С вашего разрешения, группенфюрер! Начальник гестапо весьма скуп на доступную ему информацию, даже в случае с полковником Лукиным.
— Молчание — золото, — назидательно произнес Веллер.
— Группенфюрер, смогу ли я ответить на недовольство штандартенфюрера Фалькенберга?
— Разумеется.
— Школьная привычка грызть сладости в одиночку. Вас это устраивает, Генрих?
— Начальники контрразведки и гестапо пикируются. Очень мило, господа. Мне кажется, вы оба не в казино. Но и там нужно чувство меры, — не повышая голоса холодно произнес Веллер. — Вы поясните мне, как мог бежать из плена советский летчик? Откуда у безоружного оказалось оружие? Да-да! Я имею в виду тот самый случай в деревушке Васькины Дворики. Вы удивлены, что командующий знает о происшествии в этой деревушке? Пинкертоны…
— Гестапо примет все возможные меры, группенфюрер. Начальник полиции злополучного местечка Андрей Прозоров, целуя висящий у него на шее крест, клянется, что невиновен. Его товарищи тоже не могли совершить преступление…
— Тогда выходит, что виновен в своих симпатиях к русскому летчику Федор Карзухин? Какая-то абракадабра! Сегодня вечером, либо завтра на рассвете, по вызову рейхсканцлера я вылетаю в Берлин. Если неясно с летчиком, то что вы мне скажете о поисках штандартенфюрера Ганса Ганке? Это крупная фигура… Что же получается, господа? Побег русского летчика, похищение Ганса Ганке, нападение на легковую машину начальника оперативного отдела пехотного корпуса полковника фон Гильфингера… И все это — на вверенной вам территории в районе Зеленого Лога. Причем, события произошли в каких-то двадцати двух километрах от Станички. У фон Гильфингера, насколько мне известно, находились две карты: одна стратегического характера, вторая — с населенными комплексами инженерного обеспечения и оборудования полосы обороны армейской группы «Феникс». Да, еще вот что: полковник фон Гильфингер знакомил меня с выкладками по техническому оснащению корпуса. В блокнотах у него были довольно секретные записи. Кто мне докажет, что эти документы сгорели вместе с их хозяином? Никто! Я предупреждал вас, господа, в начале нашей беседы об ответственности. По возвращении из Берлина я вернусь к этому вопросу. Я не без оснований очень обеспокоен судьбой «Феникса». Прибывшее к месту падения автомашины подразделение саперов нашло лишь обгоревший, местами оплавленный кузов и что-то напоминающее человеческие останки. Ну, а если все это инсценировка? Вы понимаете, что это?! Тайна фортификационных сооружений, инженерного обеспечения, особенно левого фланга, раскроется так же легко, как падает юбчонка с бедер уличной девки!..
— Группенфюрер, — встал из-за стола начальник контрразведки, — приняты и принимаются дополнительные меры поиска причастных ко всему, что произошло. Поставлены на ноги все без исключения службы контрразведки и гестапо.
— Вы сулите мне, полковник, журавля в небе… Лучше уже мне держать в руках синицу. Положите мне на стол хотя бы детали портфеля Гильфингера. Металлические части замков, например. Где они?
Фалькенберг умолчал о своей находке на месте побоища. Он не мог сейчас даже заикнуться об этом, раскрыл бы карты, свидетельствующие о присутствии где-то рядом со штабом «Феникса» русской войсковой разведки. Фалькенберг рассчитывал до возвращения командующего из Берлина подготовить для себя алиби. Пока же логика его мышления растворилась в массе личных переживаний и раздумий. В сегодняшнем, далеко не блестящем положении у него отсутствовала козырная карта, и он, прощупывая настроение командующего, осторожно задал вопрос:
— Группенфюрер! Может быть, это работа какого-либо польского отряда?
Веллер презрительно сморщил губы:
— Вам, как начальнику контрразведки, должно быть известно, что начальник штаба армии генерал Феликс Янсон — штаб его находится в столице Западной Украины Львове — строго выполняет инструкции командующего генерала Бур-Комаровского о полном нейтралитете. Вооруженные силы этой армии готовы в случае необходимости организовать восстание против Советского Союза. Отряды же польских партизан, так называемой Народной Армии, на данной территории отсутствуют. Вы вспомните, какой град неприятностей обрушился на вашу службу при подготовке «Метеора» к выполнению своей задачи. Что-то очень похожее на сегодняшнее… Вывод, как ни парадоксально, напрашивается один: в районе дислокации «Феникса» появилась советская разведгруппа. Мне кажется, вам знаком почерк возмутителя нашего спокойствия.
— Я теряюсь в догадках, группенфюрер. С «Метеором» все понятно. Но зачем русской войсковой разведке за сто верст киселя хлебать?
— Подумайте на досуге. Времени немного, но оно у вас есть.
— Группенфюрер! — Поднялся с места Крюгер. — За последнее время наблюдается активизация национальных сил Западной Украины. Формирования самостийных вождей, таких как Бендера, Коломиец, Серый, набирают силу. У этих атаманов отсутствует нелепый девиз прежних — Махно, Григорьева, Тютюника и прочих: если встретились красные — бей, руби, пока не побелеют, белых же — пока не покраснеют…
Веллер неожиданно рассмеялся. Багровое родимое пятно на его щеке приобрело синевато-сиреневый оттенок.
— Господа, вы выступаете в роли третейского судьи. Пусть делают все, что угодно. Главное, с нами живут в мире. — Он нажал под крышкой стола кнопку звонка и сказал тут же появившемуся адъютанту: — Генри, четверти часа для разговора по душам нам оказалось маловато. Пожалуйста, по чашечке кофе. Не забудьте бутерброды с колбасой и сыром.
— Группенфюрер, какой кофе? Время переместилось к послеобеденной отметке…
— Даже вот, как?! — деланно изумился Веллер, невинным взглядом посматривая на сидящих рядом с ним. — Но если только так, то мы согласны на бутерброды и кофе.
Он встал из-за стола, и, разминаясь, подошел к окну. Через стрельчатую ажурную решетку рамы с минуту смотрел на застывшую под солнцем гладь озера. И здесь его настигла мысль, поразившая воображение. «Интересно заглянуть бы за кулисы будущего. Что произойдет с нами завтра, послезавтра, в день чьей-либо победы?» Закрыв глаза, он еще минуты две стоял, не шелохнувшись, пока негромкий голос гауптштурмбанфюрера не вернул его к действительной прозе дня.
— Подождите, Генри, — остановил Веллер своего адъютанта, выполнившего его просьбу. — Распорядитесь выключить все телефоны за исключением прямого аппарата генштаба.
— Слушаюсь, группенфюрер. Разрешите лишь один вопрос…
— Вы можете задать их столько, сколько необходимо.
— Если вдруг возникнет высочайшее повеление…
— Штаб. Бригаденфюрер Вайс. Если появится необходимость, он известит вас. Думаю, достаточно.
— Группенфюрер! Меня и начальника гестапо очень беспокоит создавшаяся ситуация, — осмелился Фалькенберг на исповедь, — Контрмеры принимаются совместно, но как бы против невидимок. Я лично не верю в чары черных сил, но отрицать, что их нет, не берусь. Я говорю в связи с тем, что тщательно продуманные операции проваливаются…
— Не утруждайте себя, штандартенфюрер. Я понимаю ваше настроение и предвижу в скором времени встречу ваших людей с русскими. Если оплошаете, во что мне не хочется верить, то место начальника контрразведки группы окажется вакантным. Ваше сознание противится признать появление русской разведгруппы. И в этом ваша серьезная ошибка. Обнаружить и ликвидировать — мероприятие, требующее максимальных усилий. Вначале… Но не иголка же это в стоге сена, черт возьми? Даже очень может быть, что станет явью ваша давняя мечта повстречаться со старыми знакомыми — исполнителями операции «Тихая разведка». Особенно с радисткой, очень похожей на Штальберг. Классно утерла нос нашим маститым, признанным асам разведки. Как там ее?..
— Коврова, — подсказал Крюгер.
— Да, да. Именно она, Коврова. Вы напомнили мне о Штальберг…
— Оберштурмбанфюрер СС Штальберг в настоящее время находится в Варшаве при генерал-
