Кармен жива

Недочеловеки! Да, фирма «Человек и недочеловеки», так надо переименовать вас, собака два!

ИРИНА. Слушай, ты чё на меня-то? Я-то тебе чё, а? Я ведь ничё вообще. Если бы я чё-то — тогда ладно. А то я вообще, как эта, ничё совсем, а она на меня, ну? А то я за всех отдувайся. Я ведь тебя, как рукводителя, уважаю.

ЭЛЬВИРА. Ага. Но каждый вечер свои триста принимаешь.

ИРИНА. Водка с лимоном — полезно.

ЭЛЬВИРА. Ага. То есть, если ты водку с лимоном пьёшь — значит: ты меня ещё уважаешь. А вот если бы просто водку, тогда было бы полное неуважение. Вы все одинаковые неблагодарные свиньи!

ИРИНА. Ну, правильно. Договорилась. А ты вообще знаешь, кто? По-русски молодец, по-польски засранец, вот кто ты.

ЭЛЬВИРА. Ай-ай, как остроумно! Тебе надо выступать на концертах с юморесками! Юмористическими монологами!

ИРИНА. Ты на меня, на подружку, ага? Ну, чё, Элька? Да вернётся он, крендель этот. Потому что у тебя деньги, а у неё нет. Поэтому. Надо трезво оценить это. Он их любит, бабки, в смысле. Любит, чтоб было их много. Любит тратить много. Вернётся. Кто его ещё будет кормить, одевать, как ты? Никто. Но зачем тебе-то? Да гони его. Стыдно же за деньги…

ЭЛЬВИРА. Помолчи. Советы, как касторка — их лучше давать, чем принимать. Ты вообще не знаешь, что между нами! Какая связь! Лучше бы распелась. А ты куришь. Проклятая этикетка, зачем она была?! Исчесала мне всю шею, аж горит прямо шея, накалилась как противень! Зачем их делают?! Для кого?! Порвала платье! Как я теперь?! Господи, как я устала, я устала по самые заговья, вот как я устала! Силы нету жить!

Ходит по кухне, курит.

Одни бабы, слушай. Полный комплект. Полный «строй» и полный «сервис». Рабочая же организация, а одно бабьё. Мужиков — штучки четыре и то одни пенсы, и те уже — в умат. И так везде, на каждом банкете. Одни бабы работают, что ли? А мужики-то куда подевались, куда?!

ИРИНА. Приличных мужиков жены на банкеты не отпускают без себя.

ЭЛЬВИРА. Помолчи!

Индийская музыка закончилась, в зале недружные хлопки, прибежала Раиса, тяжело дышит, переодевается. Эльвира побежала в зал, объявляет:

ГОЛОС ЭЛЬВИРЫ. И опять для вас играет Витторио Закамалдин! Композиция на темы испанских мелодий!

Вернулась, ходит по кухне. Палец засунула в торт, облизала. Раиса переодевается, пытается унять дыхание.

РАИСА. Не надо меня больше объявлять. В смысле — вот так меня вообще не надо объявлять. Меня зовут Раиса, а не Равиля. Это пошло. Это не смешно.

ЭЛЬВИРА. Сейчас не ты. Сейчас он. После него ты. Слышишь? Оно играет. Гормон играет у него. Доиграет — объявлю. Сикотишь ногами.

РАИСА. Поосторожней.

ЭЛЬВИРА. Молчать. Провожу оперативку. Итак, слушайте разблюдовку на завтра. Передайте это нашему Витторио, я с ним говорить не буду. Банкет в «Малахите» в шестнадцать ноль-ноль. Слышишь, девочка? Не в шесть ноль-ноль, а в шестнадцать ноль-ноль. Шестнадцать это — четыре. Чтоб не было, как в прошлый раз — опоздала на два часа.

РАИСА. Да хватит попрекать. Вы сами постоянно опаздываете, признались ведь только что. Ну, как тут работать, когда вы в таком раздражении? Мне на сцену выходить, создавать такой сложный движенческий и пластический образ. Необходимо полное перевоплощение.

ЭЛЬВИРА. Она на банкетах перевоплощается. Слышь, Ирка?

РАИСА. Вы думаете — просто?

ЭЛЬВИРА. Думаю — просто.

РАИСА. Идите попробуйте.

ЭЛЬВИРА. И попробую. И что ты думаешь? И попробую! И попробую!

РАИСА. Да что вы без меня вообще делать будете? Мой номер — украшение вечера. А с вашими песнями знаете, где надо выступать?

ЭЛЬВИРА. Ты, вижу, у нас девушка с АПЖ — активной жизненной позицией. Повыступай.

РАИСА. Повыступаю. Последний раз.

ЭЛЬВИРА. Вот он, её уровень. Ниже уровня моря на три сантиметра. Повторяю, банкет в «Малахите» в шестнадцать ноль-ноль и в «Канзасе» в двадцать один ноль-ноль. Быть в форме всем.

ИРИНА (вдруг встала, закричала). Слушай, что значит — в форме? Ты на кого намекаешь? На меня? Ну, всё. Я уйду вообще сейчас, раз так. Ну и чё это, а, правда? Вообще уже — ничё уже. Я как эта, а она? Нет, ну чё это, куда это уже — никуда!

Снимает с себя платье.

Всё, надоело. В поте морды тут пашешь каждый день. Рабство, какое-то, от её прихотей зависеть! Каждый вечер дома как колосок подрубленный падаешь от работы, а она?! Достоевский прям, достала уже! Она не в настроении, а мы чё тут? Да я сама себе такую фирму организую, раз так, тоже мне, а то чё это, а?

ЭЛЬВИРА. А ну, оделась, быстро?! Куда?! Я тебя под забором подобрала!

ИРИНА. Под каким под забором?!

ЭЛЬВИРА. Оделась!

Схватила платье, тянет, Ирина тянет, платье трещит, Эльвира начинает натягивать платье на Ирину.

ИРИНА. Ты скажи ему, ему, Витторио своему, чтоб не пил! А мы что, алкоголички? Мы тебя когда подводили?

ЭЛЬВИРА. Брось курить! Распевайся! Да что они тут жарят, дышать невозможно! Не могли комнату приличную выделить! Эмпэ! Вот тебе и эмпэ! Ресторан называется! Говно, а не ресторан!

Скрипач закончил играть, в зале недружно хлопают. Эльвира кинулась в зал, кричит в микрофон:

ГОЛОС ЭЛЬВИРЫ. И опять индийский танец — теперь уже провинции Бьяхабунга! То есть, старинный индийский танец живота исполняет Эльвира… Извините, ну конечно же — Раиса Якубова!

Пока Эльвира объявляла, Ирина быстро достала фляжку из карманов своего необъятного платья, приложилась, выпила, фляжку спрятала. Раиса побежала в зал — звенят на ней колокольчики. Эльвира вернулась, нажимает кнопку на магнитофоне. В зале звучит индийская музыка. Эльвира снимает парик, надевает другой.