уверенностью в себе. А еще, кажется, у тебя большие проблемы с бабушкой. Я имею в виду, что мне ты запросто можешь отказать, с этим почему-то у тебя трудностей не возникает. Например, сегодня на съемках у Хо мне бы твоя помощь очень пригодилась, но ты меня подвела. Но почему-то ты не можешь отказаться, когда бабушка хочет тебя подстричь и выкрасить твои волосы в желтый цвет.
Тут нужно учесть, что я целый день слушала, как я ужасно выгляжу – во всяком случае, до того, как мной занялся Паоло и превратил меня в нечто вроде Ланы Уайнбергер. А теперь мне пришлось выслушивать от Лилли, что, оказывается, у меня и с личностью не все в порядке. Короче, я не выдержала и сорвалась:
– Лилли, заткнись!
Я никогда еще не говорила Лилли «заткнись», никогда. Кажется, я этого слова вообще никому никогда не говорила, это просто не в моем стиле. Честное слово, не знаю, что со мной произошло, может, это накладные ногти виноваты? У меня никогда раньше не было ногтей, и с ними я вроде как почувствовала себя более сильной. Ведь, если разобраться, с какой стати Лилли постоянно мне указывает, что делать?
К сожалению, в тот самый момент, когда я велела Лилли заткнуться, в холл вышел Майкл. Он был без рубашки и держал в руке пустую миску для хлопьев.
– Вот это да! – сказал он и попятился.
Я не знала точно, что его так поразило, то ли что я велела Лилли заткнуться, то ли то, как я выглядела.
– Что-о? – возмутилась Лилли. – Что ты сказала?
Теперь она еще больше, чем обычно, стала похожа на мопса. Мне очень хотелось взять свои слова назад, но я не могла: я понимала, что Лилли права и у меня действительно есть проблемы с уверенностью в себе. Поэтому я сказала совсем другое:
– Мне надоело, что ты постоянно меня подавляешь. С меня хватит и того, что мама, папа, бабушка и учителя целый день указывают мне, что делать. Я не желаю, чтобы еще и друзья доставали меня тем же самым.
– Вот это да! – снова сказал Майкл.
Теперь-то я точно знала, что дело в моих словах. Лилли так прищурилась, что глаз совсем не стало видно.
– В чем твоя проблема?
– Знаешь что, – говорю я, – у меня никакой проблемы нет. Кажется, проблема есть как раз у тебя, у тебя большая проблема со мной. И знаешь что, я тебе помогу ее решить. Я ухожу. Если уж на то пошло, я с самого начала не хотела помогать тебе с этой серией про «Хо-гейт». Мистер и миссис Хо – милейшие люди, они не сделали ничего плохого. Не понимаю, почему ты к ним прицепилась. А еще… – это я сказала, уже открывая дверь, – мои волосы вовсе не желтые.
И я ушла. Я даже почти хлопнула дверью.
Дожидаясь лифта, я думала, что, может, Лилли еще выйдет и извинится передо мной, но она не вышла. От Московитцев я пошла прямо домой, приняла ванну и легла в кровать, взяв с собой пульт от телевизора и Толстого Луи. Кажется, Толстый Луи – единственный, кому я нравлюсь такой, какая я есть. Я все ждала, что Лилли позвонит и извинится, но она до сих пор не позвонила.
Ну и ладно, пока она не извинится, я тоже не буду извиняться.
И знаете что? Минуту назад я посмотрела на себя в зеркало и решила, что мои волосы выглядят не так уж плохо.
12 октября, воскресенье, после полуночи
Лилли все еще не позвонила.
12 октября, воскресенье
О господи! Мне так неловко! Если бы я могла куда-нибудь исчезнуть! Тут только что такое случилось… вы не поверите.
Выхожу я утром из своей комнаты, чтобы позавтракать, и вижу, что за столом сидят мама и мистер Джанини и едят оладьи! При этом мистер Джанини одет только в футболку и трусы-боксеры!!! А мама – в розовом кимоно!!! Когда она меня увидела, то чуть не подавилась апельсиновым соком. Она откашлялась и говорит:
– Миа, что ты здесь делаешь? Я думала, ты осталась ночевать у Лилли.
Лучше бы я так и сделала. Лучше бы я вчера вечером не решила проявить наконец твердость и уверенность в себе. Я могла бы остаться у Московитцев, и мне бы не пришлось увидеть мистера Джанини в одних трусах. Я могла бы и без этого зрелища прожить долгую, наполненную и счастливую жизнь, не говоря уже о том, что он не увидел бы меня во фланелевой ночной рубашке.
Как я смогу теперь ходить к нему на дополнительные занятия?
Это ужасно. Мне очень хотелось позвонить Лилли, но, кажется, мы с ней в ссоре.
Воскресенье, позже
Ну вот. По словам мамы, которая только что приходила ко мне в комнату, мистер Джанини провел ночь на диване в гостиной, потому что на ветке, по которой он обычно возвращается домой в Бруклин, поезд сошел с рельсов, ремонт обещали делать несколько часов и мама предложила ему переночевать у нас.
Если бы мы с Лилли по-прежнему дружили, она бы, наверное, сказала, что мама лжет, чтобы возместить моральный ущерб, который она, как ей кажется, мне нанесла, потому что до сих пор я воспринимала ее исключительно как мать, а следовательно, существо бесполое. Именно это Лилли говорит, когда чья-нибудь мама оставляет у себя на ночь мужчину, а потом лжет об этом.
Но если мама и обманывает, мне удобнее ей поверить. Только так я смогу и дальше ходить на алгебру. Если я буду считать, что учитель, который стоит передо мной, не только целовал маму, но и, наверное,
