чтобы ты могла купить себе подружку?
В темных глазах Тины заблестели слезы. Увидев это, ее телохранитель открыл рот. А потом произошло нечто странное, я сама не поняла, как это вышло. Только что я сидела и смотрела, как глаза Тины Хаким Баба наполняются слезами, а в следующее мгновение я вдруг схватила свой рожок с мороженым и что есть сил ткнула им в грудь Ланы.
Лана опустила голову и уставилась на свой свитер. Ванильное мороженое и шоколадная глазурь с арахисом прилипли к ткани. Джош Рихтер и его дружки перестали разговаривать и тоже уставились на грудь Ланы. В кафе вдруг стало так тихо, как никогда еще не бывало. Все, буквально все смотрели на рожок мороженого, прилипший к свитеру Ланы.
Тишина стояла такая, что даже стало слышно, как Борис дышит через скобки на зубах. А потом Лана как завизжит!
– Ах ты… ты… – Наверное, она не смогла вспомнить достаточно плохое слово, чтобы меня обозвать. – Ты! Посмотри, что ты натворила! Что ты сделала с моим свитером!
Я встала и взяла поднос.
– Тина, пойдем отсюда, – сказала я. – Давай найдем местечко потише.
Тина, не сводя глаз с сахарного рожка, торчащего прямо из середины буквы А на Ланином свитере, тоже встала, взяла поднос и пошла за мной. Телохранитель пошел за нами. Готова поклясться, он смеялся.
Когда мы с Тиной проходили мимо столика, за которым обычно сидели мы с Лилли, я заметила, что Лилли смотрит на меня с открытым ртом. Наверное, она видела все, от начала до конца. Ну что же, значит, ей придется пересмотреть свой диагноз: я больше не робкая и неуверенная в себе. Если захочу, я очень даже могу за себя постоять.
Я не уверена, но мне показалось, что, когда мы с Тиной и ее телохранителем уходили, кто-то за столом болельщиц захлопал в ладоши. Думаю, я существенно продвинулась по пути самоактуализации.
Понедельник, позже
О господи, ну я и влипла. Такого со мной еще никогда в жизни не случалось. Я сижу в кабинете директора!
Да-да, за то, что я ткнула в Лану Уайнбергер рожком мороженого, меня вызвали в кабинет директора!
Можно было догадаться, что Лана нажалуется, она известная ябеда.
Я немного испугалась. Мне еще не приходилось нарушать правила поведения в школе, я всегда была довольно послушной ученицей. Когда дежурный по школе зашел к нам в класс во время ТО и показал пропуск в коридор, мне сначала и в голову не пришло, что он явился за мной. Я сидела с Майклом Московитцем, и он мне объяснял, что я вычитаю все неправильно. Он сказал, что моя главная беда в том, что я неаккуратно пишу цифры, когда занимаю. А еще в том, что я пишу как попало и где попало, в любой тетрадке, которая окажется под рукой. Майкл говорит, что мне нужно писать всю алгебру в одной тетради.
А еще он считает, что я не умею сосредоточиваться.
Но мне потому трудно сосредоточиться, что я никогда еще не сидела так близко к мальчику. Я, конечно, понимаю, что это всего лишь Майкл Московитц, что мы с ним очень часто видимся и что я все равно никогда ему не понравлюсь, потому что он – старшеклассник, а я – всего лишь подружка его младшей сестры. Во всяком случае, раньше была подружкой. Но он все равно мальчик, причем симпатичный, хотя он и брат Лилли. И от него очень приятно пахнет. Когда я вдыхала этот запах, такой чистый и какой-то очень мальчишеский, то, честное слово, сосредоточиться на вычитании было очень трудно. Кроме того, время от времени Майкл накрывал мою руку своей, забирал у меня карандаш и говорил:
– Нет, Миа, не так, нужно вот так.
И конечно, мне было трудно сосредоточиться еще и потому, что мне все время казалось, что на нас смотрит Лилли. На самом деле она не смотрела. Теперь, когда она борется со зловещими проявлениями расизма в нашем районе, у нее нет времени на маленьких людей вроде меня. Она сидела в окружении своих сторонников за большим столом и разрабатывала следующий шаг своей кампании против Хо. Она даже разрешила Борису выйти из кладовки, чтобы он ей помог. Стоит ли упоминать, что он глаз от нее не отрывал? Не представляю, как Лилли терпела, что Борис положил свою маленькую тонкую руку скрипача на спинку ее стула. И ведь он так и не вытащил свитер из-под ремня брюк!
Так что мне можно было не беспокоиться, что кто-нибудь обратит внимание на нас с Майклом. Я хочу сказать, что он не клал руку на спинку моего стула. Хотя как-то раз под столом его колено коснулось моего. Это было так мило, что я чуть не умерла.
А потом принесли этот дурацкий пропуск в коридор, в котором значилось мое имя.
Интересно, меня выгонят из школы? Может, если меня отсюда выгонят, я смогу перейти в другую школу, где никто не знает, что мои волосы были когда-то другого цвета и что ногти у меня не свои, а накладные? Пожалуй, это было бы не так уж плохо.
С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ Я БУДУ:
1. Думать перед тем, как что-то сделать.
2. Стараться быть вежливой, как бы меня ни провоцировали на грубость.
3. Говорить правду, кроме тех случаев, когда правда может ранить чьи-то чувства.
4. Держаться как можно дальше от Ланы Уайнбергер.
О-ох. Директриса Гупта готова меня принять.
Понедельник, вечер
Не знаю, что мне теперь делать. Меня наказали – я должна целую неделю задерживаться после уроков. Плюс к тому у меня дополнительные занятия по математике с мистером Дж., плюс уроки принцессы с бабушкой. Сегодня, например, я вернулась домой в девять вечера. Так дальше жить нельзя.
