Господи боже, вы можете в это поверить? Я хочу сказать, что я впервые в жизни поцеловалась, это был мой самый первый поцелуй, а на следующей неделе он попадет во все газеты и молодежные журналы по всей стране. Пожалуй, фотографию могут напечатать и некоторые международные издания, например «Мэджести», который следит за жизнью молодых членов королевских семей Великобритании и Монако. Как- то раз они посвятили целую статью гардеробу Софии, жены принца Эдварда, оценив каждую вещь по десятибалльной шкале. Статья так и называлась; «На свет из гардеробной». Пожалуй, недалеко то время, когда «Мэджести» начнет следить и за мной, станет оценивать мой гардероб и моих мальчиков. Интересно, какую подпись они дадут под нашей с Джошем фотографией? «Юная принцесса влюбилась»?
Б-р-р!!!
Самое смешное во всем этом то, что я нисколечко не влюблена в Джоша Рихтера. То есть это, конечно, было бы неплохо – кого я пытаюсь обмануть, это было бы здорово! – иметь мальчика. Иногда мне кажется, что со мной что-то не в порядке, раз у меня до сих пор нет ни одного. Но суть в том, что по мне лучше уж совсем не иметь друга, чем иметь такого, кому я нужна только из-за денег, или только потому, что мой папа – принц, или еще по какой-нибудь причине такого типа, а не сама по себе, потому что я ему просто нравлюсь.
Конечно, теперь, когда все знают, что я принцесса, будет довольно трудно определить, кому из мальчиков нравлюсь я сама, а кому – моя корона. По крайней мере, хорошо, что я раскусила Джоша до того, как дело зашло слишком далеко.
И как он только мог мне нравиться? У него ко мне чисто потребительское отношение. Он меня просто использовал! Он нарочно причинил боль Лане, а потом попытался использовать меня в своих целях. А я-то ему подыграла, как последняя дурочка, пошла у него на поводу, как глупый щенок.
Что же мне делать? Когда папа увидит фотографию, он на стенку полезет от ярости. Мне ни за что не удастся ему объяснить, что я в этом не виновата. Вот если бы я дала Джошу под дых перед репортерами, тогда папа, может, еще и поверил бы, что я в этом не участвовала… А может, и тогда не поверил бы. Теперь меня никогда, никогда не отпустят на свидание с мальчиком.
Под дверью моей кабинки показались чьи-то туфли. Кто-то пришел со мной поговорить.
Это Тина. Тина спрашивает, все ли со мной в порядке. Она не одна, с ней кто-то еще. Боже, я узнаю эти туфли! Это туфли Лилли! Лилли пришла с Тиной узнать, все ли со мной в порядке!
Лилли действительно снова со мной разговаривает. Она меня больше не критикует, не возмущается моим поведением. Она через дверь просит у меня прощения за то, что смеялась над моей прической, и признает, что вела себя слишком по-командирски. Лилли говорит, что знает за собой такой недостаток, что у нее пограничное психическое состояние, проявляющееся в повышенной авторитарности, и что теперь она будет следить за собой и постарается не указывать всем и каждому, и в особенности мне, как им жить и что делать.
Вот это да! Лилли признает, что была в чем-то не права! Ушам своим не верю. Этого просто не может быть!
Они с Тиной хотят, чтобы я вышла из кабинки и пошла с ними в зал. Но я им сказала, что не хочу. Мне будет очень неловко: все вокруг парочками, а я, как дура, буду болтаться одна.
А Лилли и говорит:
– Ну, с этим как раз все в порядке, тебе не придется быть одной. Здесь Майкл, и он весь вечер, как дурак, болтается один.
Майкл Московитц пришел на школьный вечер? Не может быть! Он никогда никуда не ходит, кроме как на лекции по квантовой физике и все такое!
На это стоит взглянуть своими глазами.
Я выхожу из туалета.
Потом допишу.
19 октября, воскресенье
Я только что проснулась от самого странного на свете сна. Мне приснилось, что мы с Лилли больше не в ссоре, что она подружилась с Тиной, что Борис Пелковски, когда при нем нет его скрипки, оказался, в сущности, не таким уж плохим парнем, что мистер Джанини сообщил, что за девятую неделю он сможет повысить мне оценку до тройки, что мы с Майклом Московитцем танцевали медленные танцы, что Иран бомбил Афганистан, поэтому все газеты пишут только о начале войны, и фотография, на которой я целуюсь с Джошем, не попала ни в газеты, ни даже в выпуски новостей.
Но это был не сон. Все это происходило не во сне, а на самом деле!
Сегодня утром я проснулась оттого, что моему лицу стало мокро. Я открыла глаза и увидела, что лежу во второй кровати в комнате Лилли, а мое лицо лижет шелти ее брата. Честное слово! Этот пес всю меня обслюнявил.
А мне было все равно. Ну и пусть Павлов мажет меня слюнями, если ему так хочется! Главное, что моя лучшая подруга снова со мной дружит! Я больше не заваливаю алгебру! Папа не убьет меня за то, что я целовалась с Джошем Рихтером!
Ах да, и еще, кажется, я немного нравлюсь Майклу Московитцу.
Я так счастлива, что даже с трудом пишу.
Когда вчера вечером я выходила из школьного туалета с Лилли и Тиной, кто бы мог подумать, что впереди меня ждет такое счастье. Из-за этой истории с Джошем я была в жутенной депрессии, да, в жутенной – правда, хорошее слово? Я подцепила его у Лилли.
Но когда я вышла из туалета, Джош исчез. Позже Лилли мне рассказала, что, после того как я его публично отчитала и гордо удалилась в женский туалет, Джош пошел танцевать и казалось, что его все это не особенно задело. Что было дальше, Лилли точно не знала, потому что мистер Дж. попросил ее и Тину зайти в туалет и узнать, как там я. (Очень мило с его стороны, правда?) Но я догадываюсь, что Ларс применил к Джошу особый нервно-паралитический газ или еще что-нибудь в этом роде, потому что, когда я увидела Джоша в следующий раз, он сидел, упав на экспозицию островов Тихого океана и уткнувшись лбом в модель вулкана Кракатау. За весь вечер он так и не пошевелился. Мне только сейчас пришло в голову, что, может, это из-за выпитого шампанского.
