– То есть как это, отказывается выходить? – грозно переспросил папа.
– Так и отказывается, Ваше Высочество, – непочтительно ответил Виго. Он чуть не плакал. – Я никогда не видел ее в таком гневе! Она говорит, что собственная семья предала ее и она от стыда не сможет больше никогда показаться на людях.
Папа грозно сдвинул брови.
– А ну, пойдем, – бросил он и устремился к дверям.
Я едва поспевала за ним. Так мы домчались до двери в бабушкин номер, где папа сделал мне знак стоять тихо. И постучал в дверь.
– Мама! – позвал он. – Мама, это Филипп. Могу я войти?
Нет ответа. Но она точно была там. Я слышала тихие стоны Роммеля.
– Мама!
Папа подергал ручку, но дверь была заперта изнутри. Папа тяжело вздохнул.
Понятно, почему он теперь вздыхает. Он потратил весь день, старательно разрушая бабушкины блестящие планы. Это было трудно. Но теперь ему выносить еще и это?
– Мама! Открой дверь.
Нет ответа.
– Мама! Это становится просто смешным. Я хочу, чтобы ты немедленно открыла дверь. Если не откроешь, я вызову горничную, и мы сделаем это с ее помощью. Ты хочешь, чтобы случилось так?
Я знала, что бабушка скорее предпочтет предстать перед нами без косметики, чем позволит кому-нибудь из персонала отеля лицезреть семейную ссору. Я взяла папу за руку и сказала:
– Пап, можно я?
Папа вздрогнул и с легким поклоном отошел в сторону. Давай, мол, если хочешь.
– Бабушка! – позвала я. – Бабушка, это я, Миа.
Сама не знаю, чего я ожидала от своего поступка.
Конечно, я не горела желанием разговаривать сейчас с бабушкой. Если она не открыла дверь даже Виго, который, похоже, был ее любимчиком, и даже папе, который как раз не был ее любимчиком, но, по крайней мере, он хотя бы ее единственный ребенок, то с какой стати открывать дверь мне?
И ответом было молчание. Если не считать стенаний Роммеля.
Но я не сдавалась.
– Бабушка, я хочу извиниться за маму и мистера Джанини. Но согласись, я же предупреждала, что она не захочет этой свадьбы. Помнишь? Я же говорила, что она хочет устроить все по-другому, тихо. Ты же видела, что не было ни одного гостя со стороны мамы. Пришли только твои друзья. Кроме бабули и дедули. И родителей мистера Джанини. Ну, бабушка! Мама же не знакома с Имелдой Маркос! И с Барбарой Буш! Я уверена, что они очень милые дамы, но они не мамины подруги!
Тишина…
– Бабушка! – закричала я, обращаясь к двери. – Я удивляюсь тебе! Ты всегда учила меня, что принцесса должна быть сильной! Ты говорила, что принцесса, независимо от ситуации, в которую она попала, должна быть твердой и непреклонной и идти вперед с приветливой улыбкой на лице, а не прятаться за свое богатство и привилегии. А сама ты что сейчас делаешь? Разве тебе не надо быть там, в зале, и притворяться, что все так и задумано, так и надо, и поднимать бокалы за счастливую пару? Правда, отсутствующую.
Я отскочила, когда замок щелкнул и дверь медленно отворилась. Вышла бабушка, в пурпурной накидке и бриллиантовой диадеме.
Она покровительственно оглядела нас и проговорила:
– Я испытываю неимоверное желание вернуться к гостям. Мне было необходимо освежить макияж.
Мы с папой посмотрели друг на друга.
– Да, бабушка, – сказала я, – конечно.
– Принцесса, – продолжала бабушка величественным голосом, – никогда не бросает своих гостей одних.
– Ага, – сказала я.
– А вы что здесь делаете? – Бабушка оглядела нас с папой.
– Мы тут… решили тебя навестить, – объяснила я, честно глядя ей в глаза.
– Все понятно, – сказала бабушка.
Затем она отмочила тот еще номер. Просунула свою руку мне под локоть и, не глядя на папу, велела ему:
– Присоединяйся.
У папы от удивления округлились глаза.
Но он не испугался, как испугалась бы я в такой ситуации.
– Да ладно, бабушка, – сказала я.
