Марта, видимо, выпила шампанского. И поэтому, нисколько не стесняясь, подошла к вазе с декоративными цветами, вытащила оттуда одну из стеклянных палочек, – получился жезл. Потом стащила с себя диадему и со словами «потом отдашь», насадила мне на голову.
Получилось так красиво!
– Вот! – сказала Марта. – Добрая фея Глинда.
Потом она взглянула на Ларса:
– Ну, с тобой просто. Ты будешь Джеймсом Бондом.
Ларе расцвел. Можно подумать, что он всегда мечтал быть агентом 007.
Но так, как я, в этом зале не расцвел никто. Моя мечта, что Майкл увидит меня в моем великолепном платье, исполнялась. Может, мой потрясающий вид придаст ему смелости признаться в том, что он – Джос Ирокс. Или мне – заставить его признаться.
И, с благословения отца (а кстати, надо было еще попрощаться с бабушкой, которая, впрочем, исполняла танго с новой моделью нижнего белья, да-да!), я уже устремилась к выходу, как вдруг…
БАХ!!! Там море репортеров со своими вспышками!!!
– Принцесса Миа! – заорали они все сразу. – Скажите, что вы почувствовали, когда ваша мать сбежала?
Первым желанием было попросить Ларса немедленно довести меня до лимузина и удрать отсюда, как вдруг в голове родилась блестящая идея. Я схватила ближайший микрофон и выдала:
– Средняя школа имени Альберта Эйнштейна – самая лучшая школа на Манхэттене, а может, и во всей Северной Америке, и обучение у нас поставлено на самом высоком уровне, и ученики наши – лучшие в мире, а те, кто этого не понимают, делают из себя идиотов, мистер Тейлор.
Мистер Тейлор – это папа Шамики.
После этого я сунула микрофон его владельцу и прыгнула в машину.
Мы чуть не опоздали. Во-первых, из-за карнавала. Движение на улицах было просто криминальное. А во-вторых, очередь в «Виллидж Синема» чуть ли не оборачивалась вокруг кинотеатра!!! Я попросила шофера ехать медленно вдоль очереди, а мы с Ларсом во все глаза высматривали наших. Это было очень сложно, потому что все были в костюмах.
Обращала на себя внимание группа людей, одетых израненными солдатами армии США времен Второй мировой войны. Они были залиты кровью, форма свисала клочьями. Рядом с ними стояла девочка с наклеенной бородой, одетая в длинную черную мантию. А рядом с девочкой я заметила еще одну фигуру в костюме мафиози и с футляром для скрипки в руке.
– Остановите! – заорала я не своим голосом.
Машина остановилась, мы с Ларсом выскочили, и девочка в бороде закричала:
– УРА!! Ты смогла! Ты пришла!!!
Это была Лилли. Майкл был тут же, весь в кровоподтеках.
– Быстро вы, – сказал он нам с Ларсом, – становитесь в очередь. Я взял на вас билеты, на всякий случай, вдруг придете.
Кто-то сзади попытался выразить недовольство. Но Ларсу стоило лишь оглянуться и оглядеть очередь позади нас, как недовольные голоса мгновенно стихли. Ларс может так посмотреть, что… мало не покажется.
– А где Хэнк? – спросила Лилли.
– Он не смог прийти, – сказала я.
Мне не хотелось вдаваться в подробности. Когда я его видела последний раз, он танцевал с какой-то великосветской фифой. Не хотелось, чтобы Лилли подумала, будто нам Хэнк предпочитает супермоделей.
– Ох, как хорошо, что Хэнк не смог прийти, – с довольным видом пробормотал Борис.
Лилли метнула на него предостерегающий взгляд и снова уставилась на меня:
– Ты кем это представляешься?
– Да так, – сказала я, – Глинда…
– Я так и знал, – сказал Майкл, – ты выглядишь так… так…
Ему трудно было выразить свою мысль. Вдруг я с замиранием сердца поняла, что выгляжу действительно глупо в своем розовом.
– Ты слишком блестящая для Хэллоуина, – заявила Лилли.
Да ладно. Блестящая куда лучше, чем глупая. Но почему Майкл не смог этого произнести?
Лилли оттянула бороду на резинке и с сарказмом в голосе произнесла:
– Смотри! Я потомок Зигмунда Фрейда!
– А я – Аль Капоне. Чикагский гангстер, – сообщил Борис, потрясая скрипкой. То есть футляром.
– Молодец, Борис, – сказала я.
Посмотрела на него – и точно, свитер заправлен в штаны.
Кто-то дернул меня сзади за юбку. Я оглянулась, а это Кенни, мой партнер по биологии. Он тоже – окровавленный солдат. У него не хватает одной руки.
