оба любим писать, мы ровесники, и бабушка тоже его любит, и большая часть моих друзей (исключая Бориса, по некоторым причинам).
Но иногда я желаю… О мой Бог, я не могу поверить, что пишу это – но иногда…
Хорошо, боюсь, моя мама была права. Она одна отметила тот факт, что если я скажу, что хочу что-то сделать, Джей Пи всегда захочет сделать это тоже. И если я скажу, что не хочу делать что-то, он согласиться со мной и не захочет этого делать.
Факт, временами он не соглашается со мной, тогда я использую это, что бы сказать ему, что не пойду с ним обратно домой, когда я работаю над книгой.
Но это бывало только потому, что он хотел быть со мной. Это так романтично, правда. Все девочки так сказали. Особенно Тина, которая знает, что говорит. Я имею в виду, какой девушке не понравится бойфренд, который хочет быть с ней все время и всегда делает то, что она захочет?
Мама одна отметила это и попросила меня не сходить с ума. И когда я спросила, что она имеет в виду, она сказала: 'Будь хамелеоном. Его вид – собственное чувство индивидуальности, или это только твоя неконфликтность?'
Тогда мы сильно заспорили об этом. До такой крайности даже не доходят терапии с доктором Н.
После этого она обещала держать при себе своё мнение о моей личной жизни, с тех пор я отметила, что никогда не буду упоминать, что я думала про её личную жизнь. (Хотя, и это правда, мне нравится мистер Джанини. Без него не было бы Рокки.)
Я никогда не говорила с другими о Джее Пи. Не считая доктора Н., и, конечно, маму.
Одна вещь, возможно, сделает мою маму счастливой. Но других… хорошо, во всяком случае, никакие взаимоотношения не могут быть идеальными. Посмотрите на Тину и Бориса. Он все еще заправляет свой свитер в брюки, несмотря на ее повторяющие просьбы не делать этого. Но они счастливы вместе. И мистер Джанини храпит, но мама решила эту проблему, надевая затычки в уши и использую белую шумящую машинку.
Я сталкиваюсь с таким фактом, что моему бойфренду нравится делать то, что я делаю, и ему хочется делать то, что я делаю постоянно.
Это другие думают, что наши отношения идеальны, но я так не считаю.
Вот сейчас действительно доставили пиццу.
28 апреля, пятница, полночь, мансарда.
Окей. Дыши глубоко. Успокойся. Все будет хорошо.
Все прекрасно. Я уверена в этом! Больше, чем уверена. 100 % все будет прекрасно -
Мой бог. Кого я обманываю? Все рухнуло!
Итак, семья встречалась не только для выборов и папа придрался ко мне с вопросом, в какой колледж я буду поступать – другими словами; Это была катастрофа.
Все началось с того, что папа попытался дать мне конечный срок: день Выборов. До этого дня Выборов (также я должна знать насчет школьного бала) я решаю, где мне учиться следующие четыре года моей жизни.
Затем я должна принять решение.
Папе следует побеспокоится о более важных вещах, с Рене его рейтинг в выборах падает.
Бабушка, конечно, была на конференции, и за нее проголосовало 2 %. (Она хочет, чтобы я пошла к Саре Лауренс. Потому что когда-то она приходила к ней, в ее времена продвинутых колготок, когда она вместо колледжа вышла замуж за дедушку). Мы все пытаемся игнорировать ее, по совету врача-терапевта, но это невозможно благодаря Рокки, потому что по каким-то причинам он любить бабушку, даже хотя бы из-за ее противного голоса (вопрос: ПОЧЕМУ?), он подбегает к телефону и пронзительно кричит, 'Бабуфка, бабуфка, ты скоро придешь? Крепко поцелуешь Вокки?'
Можете себе представить как он хочет оказаться рядом с ней? А она даже технично не хочет иметь с ним отношения (счастливый ребенок).
Во всяком случае, да. Самая большая встреча – или не самая – начнется. Мне следует решить, куда я пойду учится после школы за 8 дней.
Спасибо, ребята! Никакого давления!
Папа говорит, он не беспокоится о том, куда я пойду, лишь бы я была счастлива. Но он уверен, что если я не пойду учится к Иви или Саре Лоуренс или одной из Семи Сестер, я могу совершить харакири.
'Почему ты не идешь в Йол?' продолжал он. 'Джей Пи хочет поступить туда? Ты можешь пойти с ним.'
Конечно Джей Пи хочет туда поступить, потому что там есть фантастический драм кружок.
А я не могу поступить в Йол . Он очень далеко от Манхеттена. Что, если что-нибудь случиться с Рокки или с Толсьым Луи – пожар или разрушится здание? – как я смогу вернуться сюда так быстро?
Кроме того, Джей Пи думает, что мне следует поступать в университет Дженовии, и сам уже собирался поступать туда вместе со мной. Хотя университет Дженовии не имеет драм кружка, я объяснила ему, что поступая туда, мы не сможем дальше продолжать свою карьеру, учась в аспирантуре. Он сказал, что это не так важно как то, что мы можем быть вместе.
Я думаю, это действительно не так уж важно, особенно с тех пор, как его отец его продюсирует.
Но во всяком случае, ни о чем об этом я не волнуюсь. А вот что случиться после тюрьмы.
Это было после того, как бабушка рассказала мне о списке приглашенных на мою вечеринку – и сказала мистеру Джанини, 'Ваша племянница и племянник будут присутствовать? Потому что вы знаете, тогда мне придется искать еще комнату для Бэкхемов' – и затем в конце она повесила трубку и папа сказал, 'Я думаю, вам следует сейчас поговорить с ней', и мама сказала, 'Действительно, Филипп, только ты будешь немного огорчен, но ты можешь сам с ней поговорить', и папа сказал, 'Я тоже член этой семьи, и я хочу быть здесь и поддержать ее, даже если не могу присутствовать здесь во плоти', и мама сказала 'Ну, если ты настаиваешь' и она встала и вышла из комнаты.
Я начинала немного нервничать, 'Что случилось?'
И мистер Джанини сказал, 'О, ничего. Твой отец прислал по и-мейл что-то, что он видел по СНН'
'И я хочу, чтобы ты тоже увидела, Миа', сказал папа через телефон 'перед тем как кто-то скажет тебе об этом в школе'
Мое сердце упало, потому что я представила, что еще мог вытворить Рене, что бы больше туристов приезжало в Дженовию. Может быть, он собирается здесь открыть Хард Рок кафе, и пытается пригласить Клей Экен на открытие.
Только это было не про это. Когда мама вернулась из своей комнаты с распечаткой папиного и-мейл, я увидела, что это было вовсе не про Рене.
Вот, что это было:
Нью-Йорк: Робот-рука – это будущее хирургии, а точнее, дублер кардиоруки – это революция в области кардиохирургии. Ее создатель – Майкл Московитц, 21 года, из Манхеттена, – очень богатый человек.
Его изобретение – хирургический робот – было создано вместе с передовыми технологиями. Московитц был два года в командировке в Японии, где с японскими учеными конструировал кардиоруку для его маленькой фирмы, Хирургии Павлов.
