Шерил грустно посмотрела на меня.
– Понимаете теперь, почему мы держали наши подозрения при себе?
– Понимаю, – проговорила я и погладила ее по руке. – Спасибо.
Я вышла из столовой и направилась к лифту.
– Хизер? – Магда со всех ног бросилась ко мне на своих шпильках. – Ты куда?
Я надавила на кнопку, и двери лифта открылись.
– Хизер! – Пит оказывается тоже вышел за мной в вестибюль. – Что случилось?
Я не ответила, вошла в лифт и нажала на двенадцатый этаж. Когда двери начали закрываться, Магда бросилась ко мне, пытаясь протиснуться в кабину. Тщетно.
Она не должна со мной ехать. Ей не понравится то, что я собралась сделать. Мне это самой не нравилось.
Но кто-то же должен.
На двенадцатом этаже двери раскрылись, я вышла из лифта и направилась в комнату 1218. В коридоре, разрисованном одной практиканткой шуточными изображениями Тигры с дредами на голове – она была без ума от «Винни-Пуха» – было очень тихо. В девять утра студенты, у которых нет занятий, еще спят.
Но одного из них мне страшно хотелось разбудить.
– Администрация резиденции, – завопила я, изо всех сил молотя кулаком в дверь.
Никто не имеет права заходить в комнаты к студентам без предупреждения.
Но это не означает, что мы должны разговаривать с нашими жильцами через дверь. Я и не собиралась. Я вставила универсальный ключ в замок и повернула ручку.
Как я и ожидала, Кимберли спала, свернувшись калачиком на кровати. Двуспальная кровать ее соседки по комнате (надо же! В Нью-Йорк-колледже даже простыни были белыми с золотым!) пустовала. Кимберли села на кровати и сонно прищурилась.
– Ч-что происходит? – спросила она. – Господи! Что вы-то здесь делаете?
– Вставай, – приказала я.
– Что? Почему? – Кимберли была очень красива.
Ее лицо, в отличие от моего, еще не знало всех этих омолаживающих и увлажняющих кремов, а волосы не торчали во все стороны, а спускались гладкими волнами по обеим сторонам лица.
– У нас пожар? – поинтересовалась Кимберли.
– Не пожар, – ответила я. – Пошли.
Кимберли поднялась с кровати. На ней была безразмерная футболка с логотипом Нью-Йорк-колледжа и маленькие шорты. На ногах – носочки из серой шерсти.
– Погодите, – сказала она, закладывая за ухо прядь волос. – Куда мы должны идти? Мне нужно одеться, почистить…
Но я уже схватила ее за руку и потащила к двери. Она пыталась сопротивляться, но, чего уж тут скрывать, я была несколько крупнее ее. И к тому же я полностью проснулась, а она еще нет.
– Куда вы меня тащите? – заикалась Кимберли, едва поспевая за мной, а я упорно тащила ее к лифту.
Вероятно, она поняла: если не пойдет добровольно, я потащу ее волоком.
– Мне нужно кое-что тебе показать, – сказала я.
Кимберли нервно замотала головой.
– Я не хочу, не хочу этого видеть.
На мгновение мне захотелось швырнуть ее о стену, как мяч для игры в гандбол. Вместо этого я сказала:
– И все-таки ты на это посмотришь, а потом мы с тобой поговорим. Поняла?
Кабина лифта все еще оставалась на двенадцатом этаже. Я втолкнула Кимберли внутрь и нажала на кнопку первого этажа.
– Вы сумасшедшая, – сказала Кимберли дрожащим голосом, пока мы ехали вниз.
Только сейчас она начала просыпаться.
– Знаете что? За это вас вышвырнут с работы.
– Правда? – засмеялась я.
Это было самое лучшее, что я услышала за сегодня.
– Вы не имеете права со мной так обращаться. Президент Эллингтон придет в бешенство, когда узнает.
– Президент Эллингтон, – сказала я, и в этот момент лифт приехал и двери открылись, – может поцеловать меня в задницу.
Я потащила ее мимо двери моего кабинета, по вестибюлю, к столику консьержа, где сидел студент, который прикрывшись журналом «Космо», вытащенным из чьего-то почтового ящика, потрясенно наблюдал за нами. Пит, оживленно махавший руками пожарным (зачем, интересно, мы позвонили 911, когда нашли
