законов общепринятой морали. В свое время Родди приходила в отчаяние от того, что была, пожалуй, единственной девушкой на свете, к которой он питал исключительно братские чувства.
— А что вы думаете о положении дел в Ирландии, милорд? — спросил священник, обращаясь к Джеффри, когда раскрасневшаяся горничная вышла из гостиной. — Вы сталкивались с проявлением недовольства ирландских крестьян в своих имениях?
— Нет, у нас все спокойно, — с улыбкой ответил Джеффри. — Но вообще-то я довольно либерально отношусь к своим арендаторам. Многие землевладельцы не согласны с таким подходом и критикуют мои методы.
— Вы давно знакомы с лордом Иверагом, милорд? — перебила его Родди.
Она задала этот вопрос только для того, чтобы перевести разговор на другую тему и отвлечь Джеффри, который уже начал злиться на приходского священника, докучавшего ему своим неуместным любопытством. Однако неожиданно в памяти Джеффри замелькали пестрые картины воспоминаний. Родди была ошеломлена их живостью и красочностью. Особенно ярко представала сцена купания — плеск воды, затем удушье, паника и, наконец, спасение. Перед мысленным взором Джеффри — а значит, и Родди — возникло мальчишеское, сведенное от напряжения лицо.
— Мы знакомы со школы, — ответил Джеффри и отвел глаза в сторону.
К удивлению Родди, он так же неохотно говорил на эту тему, как и о положении дел в Ирландии.
— Как странно, — промолвила Родди, не сумев скрыть удивления, — что вы никогда прежде не упоминали о нем.
Внезапно в мозгу Джеффри промелькнуло всего лишь одно слово. Это было похоже на сильный порыв ветра, который налетел и тут же стих. Джеффри заерзал в кресле и постарался сосредоточиться на жемчужном ожерелье, поблескивавшем на шее Родди. Однако она уже успела уловить то, что пронеслось у него в голове, и это повергло ее в шок.
«Убийство!»
Родди внимательно взглянула на своего собеседника, желая узнать, что это значило. Однако Джеффри, сделав над собой героическое усилие, старательно думал теперь о беременности жены и ее безусловной преданности ему. Родди откинулась на спинку кресла. Она была ошеломлена. Неужели Ивераг был убийцей?
Нет, этого не могло быть. Джеффри с его щепетильностью никогда не привел бы в их дом убийцу и не позволил бы ему ухаживать за дочерью одного из самых близких своих друзей. Элегантный ирландский пэр не мог быть убийцей. Этот образ подходил скорее оборванцам, изгоям общества. Джентльмен мог убить человека, только вызвав его на поединок.
Родди нахмурилась.
Нет, Джеффри никогда не назвал бы убийством исход честного поединка. Вот если бы он был бесчестным…
Родди впервые внимательно взглянула на графа, стоявшего в дальнем конце комнаты. Склонив голову, лорд Ивераг слушал леди Элизабет, которая что-то оживленно рассказывала ему. Казалось, эта беседа доставляет ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Граф время от времени с улыбкой кивал, ловя каждое слово баронессы. Внезапно он поднял голову и посмотрел на Родди.
Родди была застигнута врасплох и тут же смутилась, но не отвела взгляда. Ее, как всегда, поразил контраст его ярко-синих глаз и черных как смоль волос. Улыбка тронула губы графа. Он как будто ждал, что Родди улыбнется ему в ответ. Но она не успела сделать это. В гостиную вошел дворецкий и возвестил, что ужин подан.
Лорд Ивераг предложил руку леди Элизабет. Какие бы слухи ни ходили о его моральных устоях, никто не смог бы придраться к манерам графа. Они были безукоризненны. Родди без труда прочитала мысли леди Элизабет, которая высоко оценила учтивость лорда Иверага. Внезапно Родди почувствовала ревность к этой грузной старухе, которая вошла в столовую рука об руку с графом.
Родди показалось, что ужин длился бесконечно долго. Если бы ее братья были сейчас здесь, она нашла бы себе развлечение. Родди всегда забавляло то, как вежливо они вели себя за столом в подобных случаях и что в действительности думали о скучных гостях и необходимости находиться в их несносной компании. Но ее братья разъехались по своим делам. Чарльз и Майлз были в Оксфорде, а Марк и Эрнест охотились со своим другом на куропаток в Шотландии. Больше всего Родди скучала по Эрнесту, самому старшему из них. Какие колкие замечания и оценки вызвало бы у него это унылое сборище соседей! Эрнест обладал превосходным чувством юмора и никогда не лез за словом в карман.
Лорд Ивераг сидел в дальнем конце стола между матерью Родди и леди Элизабет и мило беседовал с ними о новой постановке в недавно открывшемся театре на Друри-лейн. Тема их непринужденного разговора была весьма безобидной и сразу же обезоружила обеих дам. Родди еще раз убедилась в том, что граф был прекрасным актером. Сейчас он играл роль любезного джентльмена и напоминал большого ленивого черного кота, притворяющегося ручной канарейкой.
После ужина, когда джентльмены, допив свое бренди, вышли к дамам в гостиную, граф наконец-то уделил внимание Родди. Увидев, что он направляется к ней, Родди почувствовала, как у нее бешено забилось сердце. Ивераг больше не походил на канарейку. Его можно было сравнить с диким котом, хищником с горящими глазами.
Граф остановился рядом, немного позади нее. Тем самым он как бы давал понять окружающим, что предъявляет свои права на эту женщину. Приходской священник, который хотел занять место рядом с Родди, заметив на лице Иверага холодную улыбку, повернулся и молча отошел в дальний угол гостиной. Родди почти физически ощущала, что она и граф отделены от остальных гостей невидимой глухой стеной и даже ее родители не могли проникнуть за нее. Она взглянула на графа, и ей показалось, что они одни в этой комнате.
— Я говорил с вашим отцом, — негромко промолвил он. Родди кивнула и стала разглядывать свои сложенные на коленях руки, не в силах произнести ни слова.
Некоторое время граф стоял молча, застыв у нее за спиной, а потом вдруг нежно прикоснулся к ее затылку. Родди оцепенела, пораженная его дерзостью. Она не смела поднять на него глаза и надеялась только на то, что никто из присутствующих не заметил этого жеста. Все гости, казалось, были увлечены общением друг с другом, как будто сговорились не обращать внимания на Родди и Иверага.
Рука графа скользнула по ее спине, и у Родди перехватило дыхание. Она никогда прежде не испытывала таких острых чувств. Родди понимала, что граф ведет себя возмутительно. В присутствии гостей и ее родителей он обращался с ней как с какой-нибудь девицей из таверны. Однако Родди не могла выдавить из себя ни слова, ее как будто парализовало.
— Вы выйдете за меня замуж? — тихо спросил он.
Родди покраснела. «О Боже, — с ужасом думала она, — я совершила непростительную ошибку. Я не могу выйти замуж за этого человека». Родди редко испытывала страх, но сейчас ее охватило именно это чувство. Что она знала о графе? Да ничего! Она представляла Иверага в образе героя, гордого человека, с достоинством несущего груз бед и несчастий, свалившихся на него. Но соответствовал ли этот образ действительности? Граф вполне мог оказаться негодяем, каким его и считало большинство окружающих, развратником и обманщиком, не достойным называться джентльменом.
Пальцы Иверага остановились, а затем коснулись ее плеча. Она затаила дыхание, ожидая, что будет дальше. Время шло, а Родди все еще не могла произнести ни слова. Наконец Ивераг убрал свою руку, и Родди вдруг почувствовала холод там, где еще мгновение назад ощущала живое тепло его ладони.
— Да, — отчетливо произнесла она и посмотрела ему прямо в глаза. — С радостью.
Он ждал ее ответа с мрачным выражением лица. Услышав слова Родди, Ивераг воспрянул духом. И в этот момент Родди поняла, что поступила правильно, согласившись стать его женой.
Ивераг положил ладонь ей на плечо и легонько сжал его.
— Мистер Деламор, — громко сказал Ивераг, и взоры всех присутствующих обратились к нему. — Ваша дочь оказала мне честь, согласившись выйти за меня замуж.
Этот момент вряд ли можно было назвать удачным для подобного рода известия. Лорд Ивераг обвел холодным взглядом всех присутствующих, ошеломленных его заявлением. Родди готова была провалиться сквозь землю от смущения и покраснела до корней волос. Она чувствовала, как похолодели пальцы графа, сжимавшие ее плечо, и ощущала тревогу и страх, охватившие ее родителей. Родди хотелось броситься в
