Сейчас мы сосредоточили все силы на восстановлении спален на втором этаже. — Родди лукаво улыбнулась. — Фэлену надоело спать в конюшне.
— Вы спите в конюшне?! — в ужасе воскликнул Эрнест, обернувшись к Фэлену. — А где, интересно, спит ваша жена?
В голосе Эрнеста слышалось беспокойство. Он действительно был озабочен тем положением, в котором оказалась его сестра. Фэлен улыбнулся и, обняв жену за плечи, поцеловал в шею.
— Что за странный вопрос, Деламор, — промолвил он. Родди хотела что-то сказать, но не смогла. Она лишилась дара речи и залилась краской стыда, увидев ту картину, которая предстала перед мысленным взором Эрнеста.
Пережив неприятные минуты, Родди решила поставить преграду на пути мыслей Эрнеста, она больше не хотела читать их. Сделать это было нелегко. Проведя гостя по дому, она вывела его через черный ход на террасу заднего двора, с которой открывался вид на холмы, поросшие диким кустарником. Заросли вереска начинались почти у самой двери. Это вновь неприятно поразило Эрнеста.
— Что это? — сухо спросил он. — Ваш сад? Фэлен усмехнулся.
— Да, — насмешливо ответил он, — скоро Родди выроет здесь пруд и устроит грот в античном стиле.
Родди молчала, решив дать мужчинам возможность вволю поострить и обменяться колкостями. Когда они подошли к каменной ограде, использовавшейся как загон для лошадей, Эрнест едко заметил, что лошади проявили гостеприимство и освободили конюшню для него. Фэлен спокойно сказал на это, что Родди непременно предоставит Эрнесту лучшее стойло.
Хозяева усадьбы завели гостя на кухню, где Марта, месье Арман и несколько крестьян, в том числе двое младших О’Салливанов, пили чай. За столом звучали французская, гэльская и английская речь. Никто здесь и не помышлял о революции. Эти люди, которых Фэлен нанял и кормил, действительно считали его героем. Родди больше не жалела о том, что мистера Уиллиса выселили из дома. Что же касается семейства Фэррисси, то все соседи его очень любили.
Однако для Фэлена существовали лишь две категории людей — те, кто обрабатывает землю, и те, кто этого не делает. Когда истек срок арендных договоров, заключенных с мистером Фэррисси и мистером Уиллисом, а также их договоры на субаренду с крестьянами, Фэлен сдержал свое обещание и выселил их со своей земли.
Этими действиями он, конечно, не снискал расположения в среде мелкопоместного дворянства. Единственным домом, где Фэлена и Родди радушно принимали, был дом О’Коннелов в Дерринейне. Здесь приветствовалась хозяйственная деятельность Фэлена в отличие от его политических взглядов.
Когда Родди в сопровождении мужа и брата вошла в кухню, все присутствующие встали. Это было похоже на средневековую традицию, в соответствии с которой вассалы вставали и снимали головные уборы при появлении своего сюзерена.
За шесть месяцев крестьяне полюбили Фэлена. Он выселил со своей земли нерадивых мелкопоместных дворян, снизил плату за аренду, завез в имение семена и плуги. А главное, Фэлен зародил в их душах надежду на лучшее будущее. Он работал не меньше крестьян. Родди много раз ловила строителей, трудившихся над восстановлением усадьбы, на мысли о том, что этот грандиозный дом как нельзя лучше подходит для миледи и милорда. Рабочие гордились тем, что их господа возводят такое величественное здание. Фэлен был воплощением истинного лорда в их понимании — щедрый, великодушный, берущий их под свое крыло, обладающий аристократическими манерами. Все эти качества были в полной мере присущи Фэлену вне зависимости от того, был ли он одет в дорогой камзол или в строительную домотканую робу.
Месье Арман шепнул Марте и крестьянам, чтобы они не засиживались за столом и вновь принимались за работу. Когда они выходили из кухни, Фэлен отдал им несколько распоряжений. Родди почувствовала, что он с удовольствием отправился бы вместе с ними. Тем не менее, подчиняясь правилам приличия и гостеприимства, Фэлен сел вместе с Родди и Эрнестом за длинный самодельный стол. Впрочем, Родди подозревала, что поведение мужа было не только данью этикету, но и потворством собственным слабостям. К чаю месье Арман подал горячие булочки и пирожки.
Они сидели за столом у самого очага, греясь и наслаждаясь угощением.
— Ну и порядки у вас здесь, — насмешливо заметил Эрнест, когда Арман и Марта вышли из кухни. — А вы уверены, что ваша свинья не хочет сесть поближе к огню? Может быть, нам следует уступить ей место?
Фэлен разломил булочку и бросил кусочек Маклассару. Родди впервые видела, чтобы муж предлагал лакомство ее поросенку. Маклассар, который за это время значительно подрос, сел у стула хозяина, ожидая, что тот еще чем-нибудь угостит его. Фэлен протянул ему кусочек булки, и поросенок встал на задние лапы, положив передние на колени Фэлена. Фэлен усмехнулся. Он впервые играл с поросенком жены.
Эрнест принял все за чистую монету, решив, что Фэлен постоянно возится с поросенком и кормит его из рук за общим столом.
— О Боже, Ивераг, — морщась от отвращения, взмолился он, — не могли бы вы кормить это грязное животное где-нибудь в другом месте? — Эрнест встал из-за стола, так и не притронувшись к пище, и подошел к окну. — Моя сестра живет в настоящем сарае.
Его слова возмутили Родди.
— Я мою Маклассара через день лавандовым мылом, — с гордостью заявила она.
— Да, — подтвердил Фэлен, — она моет поросенка чаще, чем купается сама.
И он бросил кусочек булки к самым ногам гостя. Маклассар подбежал к Эрнесту и стал обнюхивать его начищенные до блеска сапоги.
— Когда вы в последний раз принимали ванну, дорогая? — небрежным тоном спросил Фэлен. — Недели две назад? После нашего посещения Майры О’Коннел?
Эрнест пришел в ужас.
— О Боже! — воскликнул он. — Неужели вы хотите сказать, что у моей сестры в течение двух недель не было возможности принять ванну?
— Но здесь нет условий для этого, Эрнест, — сказала Родди, стараясь сдержать улыбку. — Ты же сам видишь.
— В таком случае почему ты до сих пор здесь живешь? Когда папа разрешил тебе выйти замуж за этого… — Эрнест запнулся, он был не готов к открытой конфронтации с Фэленом, — выйти замуж за графа, он не предполагал, что тебе придется жить в свинарнике!
Родди встала из-за стола.
— Это вовсе не свинарник, Эрнест. Ты находишься в исключительно чистой кухне, и к твоим ногам ластится исключительно чистый поросенок. Маклассар — мое домашнее животное. И уверяю тебя, что Фэлен не одобряет мою привязанность к нему.
Фэлен откинулся на спинку стула, положив скрещенные ноги на заставленный фарфоровыми чашками стол.
— Вы ошибаетесь, моя дорогая, — заявил он. — Вы можете держать целое поголовье свиней, если вам это будет угодно. Но я считаю, что поросенок, который обожает французское бренди, обходится нам слишком дорого. Хотя, конечно, я допускаю, что это пристрастие может улучшить вкус его мяса.
— Это точно, — согласился Эрнест.
Родди в негодовании скинула ноги Фэлена со стола.
— Убирайтесь отсюда оба! — приказала она. — Маклассар чище и умнее твоих охотничьих собак, которые разгуливают по дому, Эрнест! А что касается бренди, то не вы ли, Фэлен, приучили его к этому напитку, когда у нас закончился портвейн?
Фэлен пожал плечами.
— Каждому человеку нужен умный собеседник за стаканчиком бренди, когда дамы покидают столовую, — сказал он.
Родди, вздохнув, откинулась на спинку стула.
— Эрнест, сядь, пожалуйста, за стол и выпей чаю, — попросила она. — Уверяю тебя, чашка идеально чистая.
Немного поколебавшись, Эрнест все же сел за стол.
