желания работать над ними. Сейчас он хотел только одного — вернуться во времени на неделю назад и повести себя с Холли совершенно иначе.
Ему хотелось, чтобы все было по-другому. Но как? Он этого не знал. Что сделано, то сделано. И Кэм больше не мог Холли верить.
Вера для него значила очень много. Она была для него абсолютно всем.
Холли ведь тоже знала это. Они говорили об этом за ужином в Юреке, не так ли? Сколько же ей было известно в тот момент обо всей этой истории с самогонным аппаратом? Почему она ничего не сказала ему?
Кэму было больно и обидно. От этого он целыми днями был раздражен, не находя себе места, а ночью не мог сомкнуть глаз. Нет, признался себе Кэм, заснуть он не мог вовсе не от боли и обиды. Ему не хватало Холли. Он просто страдал по ней. Вот почему он не спал ночами.
Да, в какой-то момент он потерял бдительность и позволил Холли овладеть его сердцем. Кэм потер лоб, проклиная постоянную головную боль, которая изматывала его вот уже целую неделю. Он проклинал свою собственную глупость, себя за то, что чуть было не влюбился… Чуть было не влюбился? Нет, нет, это совсем не так. Дело в том, что он именно ВЛЮБИЛСЯ в Холли.
И сейчас Кэму нужно было решить одну-единственную проблему: как выбраться из этого положения? Что нужно было сделать, чтобы забыть эту женщину, забыть, что она для него значила, забыть ее милую улыбку и то, как она нежилась в его объятиях? Но ее полные страсти поцелуи забыть было невозможно.
О, черт! Он собрал все бумаги, лежавшие перед ним на столе, и бросил их в ящик стола.
Кэм услышал, как открылась дверь его офиса, поднял глаза, радуясь возможности отвлечься от навязчивых мыслей. Но радость его была недолгой, так как он увидел пять парадно одетых пожилых дам, вошедших в кабинет и остановившихся у порога.
Мисс Хати, хозяйка почты, возглавляла группу. Она прошла вперед, за ней все остальные.
— Леди… — Кэм кивнул, приветствуя женщин и предчувствуя что-то неладное. — Чем могу помочь?
Все пятеро молча переглянулись, и наконец заговорила Хати.
— Мы пришли к вам с добровольным признанием.
Так он и думал!
Этого ему только не хватало!
Кэм перевел взгляд с Хати на ее приятельниц и посмотрел на каждую в отдельности.
— Все?
— Да, все, — ответили они хором, будто репетировали этот ответ несколько последних вечеров подряд.
Кора Джеймс вытянула вперед руки.
— Если хотите, шериф, можете надеть на нас наручники.
— Да, — согласились остальные.
Кэм посмотрел на пять пар гордо вытянутых, но дрожащих рук. Где эти хрупкие старушки взяли силы, чтобы тащить самогонный аппарат по холмистой местности? — спросил он себя.
Холли! Он был уверен: это ее рук дело. Она ведь сказала ему, что поговорит с этими женщинами. Так поэтому они здесь?
Кэм заскрежетал зубами. Он хотел только одного: пойти домой и утопить свои горести в банке холодного пива. Ему хотелось забыть, как Холли выглядела в лунном свете, забыть ее загадочную улыбку и ее мягкую, как бархат, кожу.
— Мы намерены быть рядом с Перл во время заседания суда, — сказала Хати. — Мы все виновны в равной степени, как и она, так что можете завести на нас дело и арестовать, шериф.
Завести дело, арестовать? Да, старушки явно насмотрелись детективов по телевизору, подумал Кэм. Что же касается того, что они все в равной степени виновны… Они, вероятно, все участвовали в этом так называемом бизнесе, но лидером была Перл. В этом не было сомнения. Это был ЕЕ рецепт. ЕЕ самогонный аппарат.
Кэм совершенно не желал выяснять степень вины каждой из женщин. Сейчас он уже даже сожалел, что арестовал Перл Кейтс. Лучше бы он этого никогда не делал!
— Уже поздно, леди, почему бы вам не прийти сюда завтра, — спокойно предложил Кэм. Может быть, к завтрашнему дню он сможет разобраться, что делать с этими старушенциями.
— О, нет, — закричали женщины.
— Мы хотим, чтобы нас арестовали, — настаивала мисс Хати.
Кэм запустил руку в волосы. Видно, ему никогда не стать «Почетным гражданином города»! Что же делать?
— О'кей, леди. Вы все под арестом. — Он прокашлялся. — И освобождены по причине явки с повинной. Но… оставайтесь в городе. Никуда не уезжайте.
Как будто эти божьи одуванчики могли уехать из города дальше, чем на тридцать миль!
— А вы разве не собираетесь снять отпечатки наших пальцев? — спросила Кора, видимо, не вполне удовлетворенная тем, что с ними обходились в полицейском участке не совсем так, как она это видела в кино.
Кэм потер подбородок. Рабочий день закончился, и ему хотелось пойти домой.
— У вас, леди, есть какие-либо претензии?
Женщины, пошептавшись друг с другом, покачали головами.
— Хорошо. Тогда мы можем отказаться от этой процедуры и не снимать отпечатки ваших пальцев. — Кэм очень надеялся, что старушки не станут настаивать на том, чтобы сделать их фотографии в профиль и фас.
Они не настаивали.
— Мы свободны? Можем идти? — спросила Хати, явно разочарованная тем, что все закончилось и ей будет нечего больше рассказать своим правнукам.
— Все, мои дорогие. — Кэм поднялся и проводил посетительниц до двери.
Когда они, наконец, исчезли в ночной темноте, Кэм с облегчением вздохнул. По крайней мере, этот вечер отвлек его от мыслей о Холли. Хотя и на время.
Кэм мечтал о том, что когда-нибудь, когда вся эта история закончится, он возьмет большой отпуск и отправится в какое-нибудь экзотическое место.
Туда, где он сможет не думать о Холли.
В течение последней недели Холли старалась не выезжать в город, чтобы случайно не встретиться с Кэмом. Холли постоянно вспоминала его, такого красивого, такого привлекательного в форме шерифа. Однако сегодня бабушка настояла на выполнении ее поручений, и поездки в город было не избежать.
Когда Холли предложила поехать в другой городок, Харрисон, бабушка рассердилась.
— Это ведь на другом краю света! Я-то с тобой, девочка моя? В последнее время ты даже из дома никуда не выходишь, будто тебя приклеили к этому месту. — Она, сощурив глаза, посмотрела на внучку. — Все дело в шерифе, да? Ты избегаешь его и… все из-за меня.
Бабушка находилась в подавленном настроении со времени их встречи с адвокатом, так как была убеждена, что ее «дело о самогоноварении» перевернуло всю их с Холли жизнь. Холли хотелось, чтобы бабушка перестала быть своенравной и капризной, чтобы вела себя подобающим образом. Но в то же время Холли, как это ни странно, обнаружила, что скучает по прежней бабушке. Этой женщине было несвойственно винить себя, быть мрачной и хандрить. И уж совсем было лишним, чтобы бабушка, кроме всего прочего, считала себя виновницей ухудшения ее отношений с Кэмом.
— Нет, бабуля, Кэм и я слишком сблизились. В этом моя вина, — сказала Холли. — Ты ведь предупреждала меня, говорила, что мне лучше держаться подальше от здешних мужчин. Кэм и я слишком… разные, но я этого прежде не понимала. Случившееся с нами не имеет к тебе никакого отношения.
Правда, проблема, возникшая в отношениях Холли и Кэма, по мнению Холли, была глубокой и серьезной. Пришло время решить наконец, что они с Кэмом за люди и чего они хотят от этой жизни.
Холли хотела быть рядом с мужчиной, который понимал бы, насколько для нее важна семья, который был бы всегда готов прийти на помощь и не сбежал бы в трудную минуту, как это сделал Томми Ламонт. Она
